Интервью с Нейтом Джонсом (Nate Jones) — экспертом организации National Security Archive (Вашингтон, США). Одна из целей организации — обеспечение доступа граждан к бывшим государственным секретам – архивным документам недавнего прошлого, рассекреченным согласно закону о свободе информации. С августа по октябрь 2012 года Нейт проходил академическую стажировку в Фонде Свободы Информации.

 

Нейт о себе

— «Архив национальной безопасности» (National Security Archive, NSA) — неправительственная организация, в которой я работаю – базируется при университете Дж. Вашингтона. Многие из-за названия сначала думают, что я работаю в органах госбезопасности, но это не так (смеется).

NSA запрашивает, получает, анализирует и публикует правительственные документы, рассекреченные автоматически по истечению срока давности (Такой срок составляет в США: 25 лет — для грифа «Совершенно секретно», 10 лет – «Секретно» и 5 – «Конфиденциально»). Процесс рассекречивания правительственных документов идет постоянно. Каждую неделю мы публикуем на нашем сайте десятки исторических документов, полученных нами от федеральных ведомств, проливающих свет на важнейшие процессы или события ХХ века, будь то холодная война, Карибский кризис, восстание в Венгрии 1956 года, пражская весна 1968 г., перестройка в СССР, бархатные революции в странах бывшего социалистического блока. Эти материалы помогают ученым и просто гражданам лучше узнать историю своей страны.

Не всегда добыть рассекреченные документы удается легко. Обычно мы получаем их после официального запроса, но иногда и это не помогает. Ведомства часто необоснованно затягивают с предоставлением материалов. Нам пришлось инициировать 47 судебных дел, чтобы заставить правительственные органы передать нам рассекреченные документы. 27 судов были выиграны, 4 находятся в процессе.

В NSA я координирую всю деятельность, связанную с Законом о свободе информации (Freedom of information Act, FOIA), принятым в 1966 году: составление запросов и переговоры с ведомствами, консультации для запрашивающих информацию, составление обращений и исков, если предоставление документов почему-то затягивается. Мы отслеживаем запросы, исходящие от нас, и путь документов, которые к нам приходят.

Однако нас интересует не только политическая история, но и сегодняшний день в мировой политике, в которой США традиционно играют активную роль. Собственно, наши действия и направлены на то, чтобы полнее оценить эту роль.

Вот пример. В Америке сейчас горячо обсуждается тема применения военных беспилотных летательных аппаратов в конфликтах. Я считаю, что граждане имеют право знать, каким образом правительство определяет, кого можно убивать с помощью беспилотников, а кого нет. Если мы узнаём из СМИ, что рассекречены новые документы о беспилотниках, мы, конечно, хотим их получить, и делаем формальный запрос в то ведомство, в чьей юрисдикции они находятся. Это может быть ЦРУ или министерство обороны.

Другая задача — это борьба с коррупцией. Чем больше прозрачности государства, тем меньше коррупции. Многие из ныне живущих бывших политиков боятся разоблачения их махинаций в пору, когда они были у власти. Получить документы, свидетельствующие об их вовлеченности в бизнес или в нелегальную деятельность, особенно трудно — не только у вас в России, но и в США.

 

— Что представляет из себя Закон о свободе информации? Какие события в США предшествовали его принятию в 1966 году?

— В этот период в обществе шла большая дискуссия о доступе к информации. Люди были недовольны огромным количеством государственных секретов. Все это проходило на фоне протестов против непопулярной войны во Вьетнаме, давших начало массовому общественному движению за демократизацию страны. В то время не было законодательного механизма запроса и получения информации госорганов, который могли бы использовать массы простых людей. Представьте себе только, что для того, чтобы получить информацию от какого-то ведомства, приходилось обращаться к Конгрессу! Иногда получения важных документов добивались журналисты.

И наконец, после долгой борьбы в Конгрессе, закон был принят. Позже борьба велась уже вокруг закона. Постоянно принимались какие-то поправки. Последние изменения он претерпел в 2007 году – президент Джордж Буш значительно усилил его, надо признать.

Согласно закону, любой гражданин может запросить любой документ, и сделать это очень просто – надо лишь написать письмо в государственный орган. В США – сотни различных агентств и департаментов, поэтому важно знать точно, куда обращаться за той или иной информацией. И в обычном письме надо написать: «Согласно закону о свободе информации я запрашиваю…». Затем в теории ведомство должно выслать копии запрашиваемых документов полностью или частично, иногда часть информации в копии бывает замазана, иногда ведомство отвечает отказом. Но всегда есть возможность опротестовать это решение в самом ведомстве, и после этого обычно оно публикует больше информации. Можно также обратиться с жалобой в суд, но это дорого. А до принятия закона возможности обратиться в суд с жалобой на отказ ведомства в предоставлении информации вообще не было.

FOIA не распространяется на Конгресс и на судебную власть. Президент также не подотчетен по этому закону — правда, до тех пор, пока не уйдет с поста. Закон действует только в отношении органов исполнительной власти, хотя и этого много: в список входят ЦРУ, министерство обороны, госдепартамент (министерство иностранных дел) и т.д. Дело в том, что Конгресс, президент и суды de facto более открыты, чем исполнительная власть: Конституция, статус и законодательство обязывают их самостоятельно публиковать документы и информацию о себе. Они руководствуются принципами проактивного раскрытия информации (proactive disclosure).

 

 — Ваша организация помогает простым гражданам в получении информации?

— Мы, конечно, рады помочь людям, но мы не клиентская организация. Мы — исследователи, блогеры. Тем не менее, к нам обращаются, и мы помогаем, правда, помощь ограничивается в основном консультациями, как и куда посылать запрос.

 

— Что, на ваш взгляд, является главным достижением NSA?

— Главное достижение — это та информация, которую мы раздобыли и сделали доступной для всех. Со времени основания организации (1985 г.) нами было направлено больше 40 тысяч запросов в более чем 200 государственных ведомств и агентств. По этим запросам были получены более 10 миллионов страниц рассекреченных документов. Эти архивные материалы опубликованы не только на сайте, но в книгах, журналах, на микропленках для архивистов и историков и т.д.

 

— Как вы оцениваете уровень прозрачности власти в США?

— Я считаю, что государственные учреждения США могут быть гораздо более открытыми, чем сейчас.

Но ситуация различается на региональном и федеральном уровне. Каждый из 50 штатов имеет свое законодательство о доступе к информации. Региональные законы очень разные, некоторые из них хорошие, некоторые — очень слабые. Я не эксперт по законодательству штатов, но знаю, что в целом оно лучше, чем федеральное. С ним не так много проблем.

Что касается федерального уровня, думаю, что администрирование в области доступа к информации в США удовлетворительное. Не хорошее, не плохое, а удовлетворительное. И причина этого в том, что в Америке всегда была сильна атмосфера секретности. В последнее время любовь к гостайнам только усилилась. Из-за этого существует множество проблем в сфере доступа к информации.

Одна из главных проблем — это громоздкость процедуры подачи запроса и получения информации. Весь процесс занимает непомерно долгое время. По закону запрос должен быть удовлетворен в течение 20 дней, но этого почти никогда не происходит. Мы часто сталкиваемся со случаями, когда с момента подачи запроса до того, как информация появилась на сайте, уходит целый год. За превышение срока для госслужащих предусмотрено слишком мягкое наказание.

Вторая проблема, связанная с первой — по-прежнему огромное количество секретных материалов. Понятно, что их рассекречивание занимает слишком много времени. Поэтому и срок предоставления всегда превышен.

Еще одна проблема — недостаток в правительстве экспертов по доступу к информации , которые могли бы толково объяснить чиновникам потребности и желания граждан. Вместо этого запросы поступают к чиновникам, которые не имеют достаточной квалификации и желания работать с документами. Я бы вообще не сказал, что чиновники проявляют большую заинтересованность в предоставлении информации. Требовать ее от них – наша работа.

 

— Как изменилась ситуация с доступом к информации при Бараке Обаме?

— Вначале, когда Обама пришел в Белый дом, он всячески подчеркивал важность свободы информации и обещал принять шаги по ее защите. И вначале он действительно принимал какие-то меры в этом направлении, я не отрицаю. Но ирония заключается в том, что если формально право на доступ к информации при Обаме расширялось, то на деле государство становилось все более закрытым. Уровень секретности в последние годы значительно вырос, особенно в сфере национальной безопасности и обороны. Увеличилось количество гостайн, что значит, что все больше видов информации становятся недоступными. В то время как одна часть государства становилась более открытой, другая, наоборот, закрывалась.

 

— Значит ли это, что без такого количества секретов не было бы и скандала с утечками WikiLeaks, так как нечему было бы и «утекать»?

— Знаете, я вообще не думаю, что WikiLeaks является угрозой безопасности кому-то, в том числе, США. WikiLeaks — это эффективная демонстрация демократии. Уверен, что почти все, что было Ассанджем опубликовано, люди имели право знать. К примеру, благодаря WikiLeaks американцы узнали, что во время войны в Афганистане с вертолетов расстреливали невинных граждан. Или что посол на Гаити занимался тайным лоббированием против роста зарплат местных жителей в интересах Levi’s и других американских компаний — чтобы те могли дешевле производить джинсы. Мы становимся лучше, если знаем об этом. Так что лично я поддерживаю WikiLeaks.

Что касается вашего вопроса: да, не было бы. Почти все выложенные WikiLeaks документы, за исключением, может быть, совсем немногих, включающих имена и источники, могли быть доступны еще до скандала. 90 процентов из них даже не были секретными, они были внутренними. А из тех 10 процентов, которые действительно представляли гостайну, почти все могут быть рассекречены по закону о свободе информации.

 

— Если они не были секретными, то почему тогда были закрыты от публики?

— Правительство говорит, что дипломаты не обязаны раскрывать всё. Внутренние документы – это как будто неофициальные секреты. Но если кто-нибудь, любой гражданин, запрашивает эти документы по закону о доступе к информации, они должны быть проверены и, если нет формальных препятствий, обнародованы.

 

— Вы наверняка знаете, что в России журналисты или блогеры, ведущие расследования, добывающие информацию, часто подвергаются серьезному риску. Деятельность независимых расследователей никак не защищена законом. А что вы скажете об общественных расследованиях в США?

— Прежде всего, я считаю, что российские гражданские активисты – очень смелые люди. А нам, американцам, очень повезло, мы не замечаем свободы, которую имеем. Кажется, в Америке не было ни одного случая убийства журналиста за попытку добыть информацию, да и сами угрозы были бы нонсенсом. Свобода информации и свобода СМИ защищены законами и уважаемы всеми. Это то, что я действительно ценю в своей стране.

Однако при Обаме были несколько случаев судебного преследования журналистов и активистов, сделавших публичной секретную информацию. Это очень неприятно. Но все равно, это даже близко не похоже на то, что происходит со свободой слова в России. Это действительно другой мир.

 

— Если бы вы могли представить себя в роли советника в администрации Обамы по свободе информации, что бы вы порекомендовали ему для того, чтобы сделать государство более прозрачным?

— Первым делом – чтобы все исторические документы старше 10 лет — за исключением совсем небольшого числа сведений, например, о ядерном оружии, об источниках, данных разведки — рассекречивались автоматически.

Это только первый шаг, за ним должны последовать другие, направленные на укрепление права на доступ к информации.

 

— Хорошо, а если бы Вы стали советником российского президента. Что бы вы ему посоветовали?

— Хм… В этом случае не получилось бы зайти так далеко, как с Обамой. Для начала нужно создать гарантии того, что работа, жизнь, репутация журналистов и любых граждан, запрашивающих, расследующих или добывающих информацию, были бы полностью защищены законодательно и признаны властями и обществом. Люди должны понять важность права на информацию и важность деятельности тех, кто эту информацию добывает.

Это нужно сделать, прежде всего, потому что в России нет свободного телевидения. Развитие независимого телевидения будет способствовать развитию всех других видов журналистики — такое уж значение у ТВ во всем мире. Необходимо поддерживать свободных журналистов не только законодательно, но и с помощью независимых финансовых источников: объявляя грантовые конкурсы на проведение расследований и т.д.

То есть, первый шаг, который надо сделать – это обеспечение безопасности и свободы журналистов и независимых расследователей, потому что они – главные источники свободы слова и свободы информации. Если журналисту угрожают – государство обязано гарантировать им защиту, если его избивают или убивают, государство должно немедленно найти убийцу и заказчика, сделать расследование гласным и прозрачным.

Наверное, это был бы первый, небольшой, но очень важный шаг на пути к большим переменам.

 

Интервью: Андрей Калих

Источник: http://www.svobodainfo.org/ru/node/2580