Свобода выражения мнения: российское законодательство и практика

Права и свободы, входящие в группу информационных прав, гарантированы статьей 29 Конституции РФ, которая закрепляет:

В статье 44 (часть 1) закреплена свобода творчества, которая, в том числе, гарантирует свободу выражения мнения, через произведения искусства и массовой культуры. На Российскую Федерацию возложена обязанность признания, соблюдения и защиты прав и свобод человека и гражданина (статья 2 Конституции), которая распространяется и на свободу слова. Таким образом, Конституция возлагает на Российскую Федерацию обязанность не только неправомерно не вмешиваться в эту свободу (негативная обязанность), но и осуществлять ее защиту и гарантирование (позитивная обязанность), создав эффективный правовой механизм ее реализации (как на уровне законодательства, так и правоприменительной практики), установив санкции за нарушение данной свободы и обеспечив их приминение.

Свободы слова, свобода массовой информации, право свободно искать, получать, передавать, производить и распространять информацию могут быть ограничены. Конституция закрепляет специальные ограничения свободы слова, права на свободный поиск, получение, передачу, производство, распространение информации, свободы массовой информации. В статье 55 (часть 3) также содержатся общие требования к ограничениям, которые несколько отличаются от установленных частью 2 статьи 10 Европейской Конвенции. Конституция предусматривает возможность ограничения прав федеральным законом и только в той мере, в какой это необходимо в целях защиты:

• основ конституционного строя;
• нравственности;
• здоровья;
• прав и законных интересов других лиц;
• обеспечения обороны страны;
• безопасности государства.

Конституционный Суд в своих правовых позициях дал следующее толкование указанной нормы:

В другом своем решении, касающемся свободы массовой информации, Конституционный Суд указал законодателю на его обязанность найти справедливый баланс между конституционно защищаемыми ценностями на основе критериев, установленных Конституцией Российской Федерации, при урегулировании отношений, связанных с конституционными правами и свободами. Таким образом, принципы “пропорциональности и соразмерности ограничения” свободы выражения мнения и “правовой определенности”, которые первоначально выработан Европейским Судом, нашли свое отражение и в российской практике, но, к сожалению, в основном только в решениях Конституционного Суда РФ.

Свободы слова и массовой информации также подвергаются дополнительному ограничению, предусмотренному статьей 56 Конституции РФ, в условиях чрезвычайного положения для обеспечения безопасности граждан и защиты конституционного строя в соответствии с федеральным конституционным законом.

При введении чрезвычайного положения ограничение свободы массовой информации возможно путем введения предварительной цензуры с указанием условий и порядка ее осуществления, временного изъятия или ареста печатной продукции, радиопередающих, звукозаписывающих технических средств, множительной техники, установления особого порядка аккредитации журналистов. Указанная норма, вводящая цензуру, противоречит Конституциии РФ, так как в статье 29 прямо закрепляется запрет цензуры. Нельзя признать правомерным введение цензуры и при комплексном толковании статей 29 и 56 Конституции в совокупности по следующим причинам. Статья 56 говорит лишь об ограничении прав и свобод. Конституционные права и свободы могут быть установлены только в управомочивающих нормах, а не запретительных, как в случае с цензурой. Запрет цензуры – это абсолютный запрет, который не может быть нарушен и в период чрезвычайного положения.

Положения Конституции нашли свое дальнейшее развитие в законодательстве, которое устанавливает гарантии данной свободы и ее ограничения для защиты различных частных и публичных интересов и ценностей.

Запрет пропаганды или агитации, возбуждающих социальную, расовую, национальную или религиозную ненависть и вражду, как ограничение свободы слова

Вторая часть статьи 29 Конституции РФ запрещает пропаганду или агитацию, “возбуждающих социальную, расовую, национальную или религиозную ненависть и вражду”, что является специальным ограничением свобод слова и массовой информации. Данная норма соответствует статье 20 (часть 2) Международного пакта о гражданских и политических правах, в которой говорится:

Но норма российской Конституции, однако, идет еще дальше, запрещая также “пропаганду социального, расового, национального, религиозного или языкового превосходства”. Международная Конвенция о ликвидации всех форм расовой дискриминации, также как и некоторые другие национальные законы, ограничивают распространение идей, основанных на расовом превосходстве или нетерпимости. Насколько такое ограничение правомерно, мировое сообщество так и не пришло к единому мнению.

Недавно в УК РФ были внесены существенные изменения, в том числе касающиеся ограничений свободы массовой информации и деятельности СМИ. Уголовный кодекс (далее УК РФ) предусматривает наказание за возбуждение ненависти или вражды (в статье 282 УК РФ). В УК РФ под данным преступлением понимаются:

“действия, направленные на возбуждение ненависти либо вражды, а также на унижение достоинства человека либо группы лиц по признакам пола, расы, национальности, языка, происхождения, отношения к религии, а равно принадлежности к какой-либо социальной группе, совершенные публично или с использованием средств массовой информации”.

Исходя из определения видно, что для того, чтобы факт возбуждения ненависти или вражды был налицо достаточно совершения через средства массовой информации одного из следующих деяний:

• действия, направленные на возбуждение ненависти либо вражды
• действия, направленные на унижение достоинства человека либо группы лиц по признакам пола, расы, национальности, языка, происхождения, отношения к религии, а равно принадлежности к какой-либо социальной группе.

Данная статья (статья 282 «Возбуждение ненависти либо вражды, а равно унижение человеческого достоинства») подверглась существенным изменениям. До последнего времени она называлась «Возбуждение национальной, расовой или религиозной вражды» и преступлением признавала: “действия, направленные на возбуждение национальной, расовой или религиозной вражды, унижение национального достоинства, а равно пропаганда исключительности, превосходства либо неполноценности граждан по признаку их отношения к религии, национальной или расовой принадлежности, если эти деяния совершены с использованием средств массовой информации”. Новое название статьи свидетельствует о том, что отныне криминализировано возбуждение не только вражды, но также и ненависти. В то же время пропаганда определенных взглядов, идей, воззрений более не образует состава преступления.

В новой редакции диспозиции законодатель предусмотрел уголовную ответственность в гораздо большем числе случаев: защите подлежит не только национальное достоинство индивида или группы (в предыдущей редакции: «унижение национального достоинства»), запрещается унижение также по признакам пола, расы, языка, религии, происхождения и принадлежности к социальной группе. Перечисленные в статье деяния содержат в себе признаки состава преступления в случае, если совершены публично или с использованием СМИ. По мнению юристов Института проблем информационного права (www.medialaw.ru), основным критерием решения вопроса об ответственности журналиста и редактора должен стать тот факт, предоставляло ли СМИ «трибуну» для преступников, или же информировало общество о происходящих событиях. Разграничение преступной деятельности и информирования о ней можно провести по признаку наличия либо отсутствия прямого умысла на совершение противозаконных действий.

В 2002 году в России были приняты Федеральные законы “О противодействии экстремистской деятельности” и “О внесении изменений и дополнений в законодательные акты Российской Федерации в связи с принятием Федерального закона “О противодействии экстремистской деятельности”, которые в качестве санкции за возбуждение расовой, национальной или религиозной розни предусматривают предупреждение, а также прекращение деятельности организаций СМИ.

Федеральный закон “О противодействии экстремистской деятельности” использует понятия “вражда”, “унижение достоинства”, “пропаганда исключительности, превосходства или неполноценности”, которые обладают полисемантичностью, что характерно для русского языка. Но в силу того, что определения указанных понятий в данном законе либо в других нормативно-правовых актах отсутствуют, появляется возможность различного их толкования. Это нарушает принцип “правовой определенности”, выработанный Европейским Судом, который во многих своих решения повторяет, что законы, устанавливающие ограничения свободы выражения мнения должны быть четкими и ясными, чтобы разумный человек имел возможность предсказать последствия своего поведения и применения к нему этого закона.

В Федеральном законе также отсутствуют четкие критерии разграничения между основаниями вынесения предупреждения и основаниями обращения в суд с иском о прекращении деятельности организации СМИ (статьи 8). Законодатель оставил неоправданную свободу усмотрения правоприменителю: либо дожидаться повторного обнаружения фактов экстремистской деятельности и лишь после обращаться в суд с иском о прекращении деятельности организации СМИ, либо подать иск сразу, ссылаясь на другое основание: факт того, что предупреждение не было обжаловано или требования об устранении нарушений в деятельности организаций СМИ не были соблюдены. Кроме того, в статье 11 Федерального закона указывается, что при наличии перечисленных в статье 8 оснований деятельность СМИ не подлежит прекращению, а лишь может быть прекращена.

Указанные неопределенности закона вызывают особые опасения, если учитывать характер санкций, применяемых к редакциям СМИ за действия, противоречащие ФЗ “О противодействии экстремистской деятельности”.

Свобода слова и защита репутации

Конституция РФ содержит две отдельные статьи, касающиеся защиты репутации. Статья 21 (часть 1) гарантирует охрану достоинства человека государством, статья 23 (часть 1) придает особое значение праву каждого человека на защиту “чести и доброго имени”. Так как при реализации свободы слова может быть задета честь и достоинство личности, то данная свобода она может быть ограничена для защиты этих ценностей.

Выполняя свою конституционную обязанность по защите чести и достоинства своих граждан, государство установило несколько механизмов их защиты. Часть из них являются специальными, для защиты лишь отдельных категорий лиц, другие общими, с помощью которых может быть защищена честь и достоинство каждого человека.

Основными среди них являются:

1. гражданско-правовой механизм, включающий возможность 
   1. подачи в порядке гражданского судопроизводства иска о защите чести, достоинства и деловой репутации (статья 152 Гражданского кодекса РФ);
   2. и самозащиты (статьи 43, 46 Закона РФ “О СМИ”), то есть обращения в редакцию СМИ с требованием опровергнуть порочащие и несоответствующие действительности сведения или предоставить право на ответ;

    

2. уголовно-правовой, дающий возможности привлечения к ответственности за клевету и оскорбление (статьи 129, 130, 298, 319 УК РФ),
3. административно-правовой, предусматривающий привлечение к ответственности редакции СМИ в случае непредоставления кандидату на выборную должность возможности опубликовать опровержение или ответ.

Каждый из механизмов защиты чести и достоинства является достаточно эффективным для лица, чья честь и достоинство ущемлены. По гражданским делам то обусловлено во многом несправедливым распределением бремени доказывания – истец доказывает лишь факт распространения, в то время как на ответчика возлагается обязанность доказать соответствие всех оспариваемых сведений действительности и отсутствие у них порочащего характера.

Из года в год неизменно высоким остается число исков о защите чести, достоинства, деловой репутации к журналистам и редакциям СМИ. Фонд Защиты Гласности в 2001 году зафиксировал в мониторинге конфликтов в участием СМИ 447 таких исков к прессе, 427 и 378 в 2002 и 2003 годах соответственно. И это лишь вершина айзберга, так как не все иски попадают в данную статистику, а Верховный Суд РФ отдельно учета по данной категории дел (с участием СМИ) не ведет.

В отличие от Европейской Конвенции российское законодательство, регулирующее защиту чести, достоинства и деловой репутации не предоставляет журналистам и редакциям СМИ право на справедливый комментарий в ходе политических дебатов и в обсуждении общественно значимых вопросов. Российские СМИ не имеют права на ошибку, даже небольшую. Если распространенные сведения и соответствуют действительности, но журналист и редакция не смогли доказать этого, например, не имея оригинала или заверенной копии документа, на основании которого была написана статья, они все равно будут нести ответственность.

Для суда в большинстве случаев не важно кто является истцом в гражданском деле по иску о защите чести и достоинства, а кто ответчиком, является ли распространяемая информация общественно важной, действовал ли распространяющий сведения с умыслом, по неосторожности или вообще без вины.

Статья 152 Гражданского кодекса ставит всех истцов и ответчиков по этой категории дел в равное положение, не учитывая, что иски о защите чести, достоинства могут быть поданы как главой города к СМИ, по статье, вскрывающей факты финансовых злоупотреблений, так и соседа к соседу, из-за сплетней одного на совершенно бытовые темы. Законодательство не обращает внимания на особую важность свободы слова в определенных условиях, которая превосходит важность защиты репутации отдельного лица. Суды подходят к рассмотрению данных споров формально, не учитывая высокую важность двух спорящих прав – права на репутацию и права на свободу выражения мнения. Поэтому удивительно велико число решений, несправедливо ограничивающих свободу выражения мнения по искам о защите чести и достоинства.

В уголовных делах, касающихся защиты чести и достоинства, если указанные факты и имеют значение, то не всегда в пользу журналиста. Для составов клеветы и оскорбления имеет значение статус потерпевшей стороны: так клевета и оскорбление в отношении представителя власти, судьи, прокурора, следователя и некоторых других лиц является отдельным составом преступления. Статья 298 УК РФ предусматривает более жесткие санкции за клевету, если распространенные сведения касаются судьи, присяжных, прокурора, следователя, судебного пристава или судебного исполнителя, нежели за клевету в отношении частного лица. В статье 319 УК РФ оговариваются санкции за оскорбление представителей власти при исполнении ими своих должностных обязанностей или в связи с их исполнением.

Общепринятый принцип международного права гласит, что представители власти (должностные лица) не подлежат никакой специальной защите от критики, вне зависимости от ранга или статуса. Как указывалось, от должностных лиц ожидается проявление скорее большей, а не меньшей, степени терпимости по отношению к критике в их адрес.

Статья 319 РФ соответствует вышесказанному принципу, так как предусматривает более мягкие санкции за оскорбление представителей власти, чем статья 130 УК РФ, предусматривающая ответственность за оскорбление частных лиц. Статья 298 УК РФ, однако, предписывает обратное, что в итоге нарушает международные стандарты. Остальные юридически значимые факты, влияющие на признание ограничения свободы выражения мнения необходимым в демократическом обществе, не учитываются в уголовно-наказуемой диффамации, как и в гражданско-правовой.

Разрешение государственным органам предъявлять иски о защите чести, достоинства и деловой репутации оказывает “охлаждающий эффект” на свободу выражения мнения, поскольку это удерживает людей от законной критики в адрес их правительства или действий других органов. Российский Гражданский кодекс не дает определенного ответа на вопрос о том, могут ли государственные органы предъявлять иски о деловой репутации, поэтому на деле они часто судятся.

На практике очень часто иски о защите чести, достоинства, деловой репутации предъявляют и должностные лица органов исполнительной государственной власти (местного самоуправления), и сами органы всех ветвей власти, то есть все те, кто в соответствии с Европейской Конвенцией являются публичными фигурами и должны терпимее относится к критическим публикациям и высказываниям об их персоне. Около 60 % исков о защите чести, достоинства, деловой репутации подают именно эти субъекты. На нарушение принципа “повышенной терпимости” в РФ в законодательстве и правоприменительной практике обращают внимание как правозащитные организации, так и многие ученые, как на одну из самых больших проблем в сфере ограничения свободы слова.

Согласно статистике Фонда Защиты Гласности за последние годы, растет доля рядовых граждан, которая сейчас составляет около 10-15 процентов истцов по делам о диффамации в России. Подавляющее же большинство – это лица, занимающие заметное общественное положение и находящиеся в центре внимания прессы.

Разграничение утверждения о факте и мнения

Напрямую в российском законодательстве нет нормы, которая закрепляла бы, что мнение не может быть опровергнуто в порядке ст. 152 ГК РФ. Сложностей в этом вопросе добавляет используемое в статье 152 ГК РФ понятие “сведений”, которое может включать в себя и мнение, и утверждение о фактах. Такое значение понятия “сведений”, вызывает неопределенность в вопросе о возможности опровержения мнения.

Основываясь на толковании действующего российского законодательства по делам по искам о защите чести, достоинства и деловой репутации в комплексе, можно сделать вывод, что высказывание мнений, оценочных суждений не может быть ограничено в соответствии со статьей 152 ГК РФ, по следующим основаниям.

Во-первых, статья 152 Гражданского кодекса России требует от ответчика (журналиста, редакции СМИ) доказать соответствие сведений действительности. Для того, чтобы проверить сведения на соответствие их действительности необходимо сравнить их с объективно существующей реальностью, предоставив в суд соответствующие доказательства. Только фактологическая информация (но никак не мнение) может быть проверена на соответствие действительности. Люди могут придерживаться разных, порой взаимоисключающих мнений. Оспаривать мнение в суде – нонсенс. Поэтому даже когда оценка (мнение, комментарий) порочит, по мнению истца, его честь и достоинство, она не может быть опровергнута в суде. Нет истины, с которой можно сравнить изложенное мнение.

Эрделевский А. М. следующим образом обосновывает позицию о том, что мнение нельзя проверить на соответствие действительности: “Только сообщение о факте может соответствовать либо полностью или частично не соответствовать действительности, поскольку факт либо наступил в соответствие с сообщением о нем, либо не вполне соответствует этому сообщению, либо не наступал вообще.

Иначе обстоит дело с выражением мнения. Если исходить из предположения о применимости п. 1 ст. 152 ГК РФ в отношении мнения, то под несоответствием действительности в этом случае следовало бы понимать несовпадение выраженного мнения с действительным, т. е. с мыслями субъекта по определенному вопросу. По существу, единственный факт, о котором при этом сообщается, это факт наличия у лица выраженного им мнения. Предположим. Выраженное мнение не соответствует действительному. Как могло бы выглядеть его опровержение? Вероятно так: “В действительности я не считаю, что…”.

Во-вторых, часть 3 статьи 29 Конституции России закрепляет, что “Никто не может быть принужден к выражению своих мнений или убеждений или отказу от них”. Одной из санкций по статье 152 Гражданского кодекса является опровержение. Если суд признает мнение несоответствующим действительности и порочащим, обяжет его опровергнуть, то, по сути, он принудит к отказу от своего мнения, а это прямо запрещено Конституцией России.

В-третьих, требование доказать соответствие действительности мнения является нарушением статьи 10 Европейской Конвенции, в толковании решений Европейского Суда по правам человека, которая приоритетна перед российским законодательством.

Таким образом, можно сделать вывод о том, что статья 152 Гражданского кодекса не должна применяться к выражению мнения. К сожалению, судебная практика идет другим путем. Истцы требуют опровергнуть мнение, как наряду с утверждениями о фактах, так и отдельно. Такая правоприменительная практика меняется от региона к региону, есть и решения суда, отказывающие в удовлетворении таких требований, но все еще очень часто на редакции СМИ налагается обязанность опровергнуть мнение. Это обусловлено двумя причинами. Первая, статья 152 ГК РФ использует понятие “сведений” и прямо не говорит, что может быть опровергнуто только утверждение о фактах, Вторая, Европейская Конвенция о защите прав человека и прецедентная практика Европейского Суда почти не применяются судами РФ.

Для иллюстрации указанной проблемы, приведем примеры из практики Центрально-Черноземного Центра Защиты Прав СМИ (www.mmdc.narod.ru), которые не только вызывают улыбку, но и показывают глубину проблемы и отчасти позицию судов. Один из чиновников, возбудивший уголовное дело по статье 130 Уголовного Кодекса Российской Федерации (“Оскорбление”) в отношении главного редактора газеты, счел оскорбляющим его заголовок статьи – “Един в трех лицах: депутат, глава администрации, политик”, указав в заявлении в прокуратуру, что “из заголовка статьи следует, что я отношусь к нечисти”.

Журналисты одной тамбовской газеты, за большое количество исков и бесконечные судебные тяжбы со стороны главы районной администрации, присудили ему звание “Заслуженного сутяги”, о чем написали в газете, за что он вновь подал иск, а суд, в свою очередь, признал это “звание” не соответствующим действительности, оскорбляющим и умаляющим честь и достоинство истца.

А такое высказывание, как “он (истец – прим. Авт.) совесть и элементарный стыд, видно, давно сдал в гардероб вместе с формой офицера Советской Армии” было расценено как порочащее, поскольку “представитель ответчика не предоставил в суд доказательств, подтверждающих соответствие этих сведений действительности”. Какие доказательства того, что “совесть сдана в гардероб” мог представить журналист суду, непонятно.

Защита источников журналистской информации

Вопросу о защите источников информации в РФ посвящена ст. 41 Закона РФ “О СМИ”, которая закрепляет право и обязанность не разглашать конфиденциальный источник информации. В ней предусмотрено, что

Таким образом, конфиденциальный источник информации должен быть раскрыт только по определению суда, когда в производстве суда находится дело по иску о защите чести, достоинства и деловой репутации. Невыполнение требований статьи 41, в части нераскрытия источника информации по определению суда, может повлечь за собой неблагоприятные последствия для журналиста и редакции СМИ. В соответствии с Гражданско-процессуальным кодексом РФ судебные постановления, в том числе, определения, обязательны. Их неисполнение может влечь наложение штрафа. Таким образом, российское законодательсво не предусматривает основания, по которрым журналист может отказаться от раскрытия источников информации в суде.

Ограничения свободы массовой информации для защиты нравственности и здоровья

На защиту нравственности направлена статья 37 Закона “О СМИ”, которая ограничивает распространение средств массовой информации, специализирующихся на сообщениях и материалах эротического характера. Такого рода СМИ определяются как издания или программы, которые в целом и систематически эксплуатируют интерес к сексу. Распространение радио- и телепрограмм такого характера разрешено только с 23 до 4 часов по местному времени, если иное не установлено местной администрацией. К распространению специализированных печатных изданий предъявляются следующие требования, они должны продаваться только в запечатанных упаковках, в местах специально определенных для этого местными администрациями.

Некоторые субъекты РФ приняли нормативно-правовые акты, регулирующие отношения по распространению СМИ, специализираующихся на сообщениях эротического характера: закон Воронежской области от 19 октябра 1995 года “О порядке распространения эротической продукции на территории Воронежской области”, Закон Тюменской области от 6 июля 1995 года “О контроле за распространением и демонстрацией эротической продукции на территории Тюменской области”; Закон Омской области от 8 февраля 1993 года “О контроле за распространением и демонстрацией эротической продукции на территории Омской области”. Некоторые из них предпринимают попытки разграничения понятий “эротика” и “порнография”. Так, в законе Воронежской области в качестве критерия подобного разграничения определяют воздействие на эмоции человека, вызов у него нездоровых сексуальных чувств. Думается, что такой подход вряд ли вносит ясность в вопрос разграничения указанных понятий, ведь эмоции – это субъективное психологической явление, во многом зависящее от индивидуальности человека, которое вряд ли можно использовать в качестве критерия в правовом регулировании.

В соответствии с Федеральным законом “О рекламе” реклама любых товаров и услуг, содержащая сообщения и изображения сексуального характера, допускается только в специализированных средствах массовой информации, а использование образов несовершеннолетних, выраженных в любой форме, в рекламе продукции, услуг и зрелищных мероприятий сексуального характера, а также в рекламе, содержащей сообщения и изображения сексуального характера, запрещено.

Ограничение свободы массовой информации для охраны здоровья в основном связано с некоторыми ограничениями рекламы отдельных видов товаров, алкогольной продукции и табачных изделий. Федеральный закон “О рекламе” закрепляет, что реклама алкогольных напитков, табака и табачных изделий, распространяемая любыми способами, не должна: содержать демонстрацию процессов курения и потребления алкогольных напитков, а также не должна создавать впечатление, что употребление алкоголя или курение имеет важное значение для достижения общественного, спортивного или личного успеха либо для улучшения физического или психического состояния; дискредитировать воздержание от употребления алкоголя или от курения, содержать информацию о положительных терапевтических свойствах алкоголя, табака и табачных изделий и представлять их высокое содержание в продукте как достоинство; обращаться непосредственно к несовершеннолетним, а также использовать образы физических лиц в возрасте до 35 лет, высказывания или участие лиц, пользующихся популярностью у несовершеннолетних и лиц в возрасте до 21 года; распространяться в радио- и телепрограммах с 7 до 22 часов местного времени; распространяться в любой форме в радио- и телепередачах, при кино- и видеообслуживании, в печатных изданиях для несовершеннолетних; распространяться на первой и последней полосах газет, а также на первой и последней страницах и обложках журналов; распространяться в детских, учебных, медицинских, спортивных, культурных организациях, а также ближе 100 метров от них. Распространение рекламы табака и табачных изделий во всех случаях должно сопровождаться предупреждением о вреде курения. Авторы считаю, что указанные ограничения не являются чрезмерными и служат защите указанных интересов.

Право на получение информации

Статья 29 Конституции РФ закрепляет право каждого на свободное получение информации. Конституция, гарантируя данное право, возлагает на государство большие обязанности, нежели Европейская Конвенция. В решении по делу Линдер против Швеции Европейский Суд, толкуя статью 10, указал: “право на свободное получение информации в основном запрещает государству ограничивать лицо в получении информации, которые другие хотят или желают предоставить. … Статья 10 не включает в себя обязанность государства предоставлять информацию по запросам физических лиц. Конституция же требует не только выполнения негативной обязянности не вмешиваться в свободный обмен информацией, но и позитивной обязанности предоставить информацию по требованию соответсвующего лица, если только она не относится к охраняемой законом тайне.

Но, несмотря на указанные конституционные гарантии, право на получение информации зачастую нарушается как в отношении граждан, так и журналистов и редакций СМИ. В последние годы количество нарушений данного права остается высоким по отношению к журналистам. По результатам мониторинга Фонда Защиты Гластности в 2003 году в информации было отказано в 109 случаях. В относительных цифрах данное нарушение составило около 10 процентов от конфликтов, той или иной стороной которых являются журналисты и редакции СМИ, и около 25 процентов от всех нарушений их прав.

Еще в 1993 году был издан Указ Президента РФ “О дополнительных гарантиях прав граждан на информацию”, который установил принцип информационной открытости деятельности органов государства, их должностных лиц, что должно выражаться:

• в доступности информации для граждан, представляющей общественный интерес или затрагивающей личные интересы граждан;
• в систематическом информировании граждан о предполагаемых или принятых решениях;
• в осуществлении гражданами контроля за деятельностью государственных органов, организаций и предприятий, должностных лиц и принимаемыми ими решениями, связанными с соблюдением, охраной и защитой прав и законных интересов граждан.

Конституционное право на получение информации регулируется различными нормативно-правовыми актами: федеральными, региональными, местными. Общим правилом является то, что государственные информационные ресурсы РФ являются открытыми и общедоступными. И только в исключительных случаях возможно засекречивание информации. В соответствии с законодательством (статья 10 Закона РФ “Об информатизации, информации и защите информации”) по категориям доступа информация подразделяется на открытую и с ограниченным доступом: государственная тайна и конфиденциальная информация.

В развитие конституционных норм, в российском законодательстве предусмотрены ряд гарантий реализации права на получение информации. Для журналистов и редакций средств массовой информации, эти гарантии предусмотрены Законом РФ “О СМИ”, который закрепляет за редакцией право направить запрос (как устный, так и письменный) о деятельности государственных органов, организаций, общественных объединений, их должностных лиц. Так как Закон РФ “О СМИ” уже действовал до принятия Конституции, он не говорит об органах местного самоуправления. Думается, что этот пробел в отношении органов местного самоуправления может быть устранен применением аналогии закона. Журналисты также имеют право на посещение органов государственной власти, предприятий, общественных объединений, возможность посещать должностных лиц.

Правового регулирования порядка получения информации гражданами на федеральном уровне нет. Для журналистов порядок запроса детально закреплен в статьях 39-40 Закона “О СМИ”. Отказ в предоставлении возможен лишь в случае, когда запрашиваемая информация составляет охраняемую законом тайну. В отказе должны быть указаны причины, по которым запрашиваемая информация не может быть отделена от сведений, составляющих специально охраняемую тайну. Уведомление об отсрочке в предоставлении информации должно быть мотивировано, то есть содержать причины, по которым информация не может быть предоставлена в обычный семидневный срок, а также, содержать дату, к которой будет предоставлена информация. Каждый из ответов должен в обязательном порядке быть подписан полномочным должностным лицом.

Закон РФ “О СМИ” устанавливает сроки, в течение которых должен быть предоставлен ответ: 3 дня – отказ в предоставлении информации, уведомление об отсрочке, 7 дней – предоставление информации.

Игнорирование любого из вышеперечисленных требований к ответу на запрос, будет нарушением законодательства. Можно выделить следующие виды наиболее существенных нарушений: 1. необоснованный отказ в получении информации (когда должностное лицо отказывает предоставить информацию на основании, которое отсутствует в ст. 40 Закона “О СМИ”); 2. непредоставление ответа; 3. нарушение срока ответа на запрос. Каждое из этих нарушений зачастую встречается на практике. Действующее законодательство предусматривает возможными следующие виды ответственности за отказ в предоставлении информации: дисциплинарная, административная, гражданская и уголовная.

23 мая 2002 года Государственной Думой Федерального Собрания РФ был отклонен проект закона “О праве граждан на информацию”. Председатель подкомитета комитета Госдумы по информационной политике, в интервью в качестве причины отклонения этого законопроекта назвал его недостаточную проработанность. В отсутствие этого закона при необходимости запроса гражданами информации в федеральных органах государственной власти РФ можно руководствоваться общими принципами, содержащимися в Конституции РФ, Законе РФ “Об информации, информатизации и защите информации”. В отдельных субъектах Федерации, не дожидаясь принятия закона в центре, предпринимаются шаги к урегулированию этого важнейшего вопроса и принимают соответствующие законы в сфере получения информации в государственных органах этого субъекта. Так, например, в Калининградской области принят закон “О порядке предоставления информации органами государственной власти Калининградской области”, который непосредственно регулирует порядок запроса информации гражданами, в Воронежской области принят закон “Об обращениях граждан”.

Конечно же, в идеале должны существовать как Федеральный закон “О праве граждан на информацию”, который был бы рамочным для получения информации в органах различных уровней, и содержал более детальный порядок получения информации в федеральных органах, так и закон в каждом субъекте, который регулировал эту сферу правоотношений и детализировал Федеральный закон.

Ограничения свободы слова для обеспечения беспристрастности правосудия и презумпция невиновности

В российском законодательстве нет запрета на распространение фактов и комментариев журналистов в прессе в ходе судебного процесса (или до его начала), а также нет санкций за совершение таких действий. Принцип презумпции невиновности не распространяется на высказывания журналистов. Такой вывод основан на законодательстве, его подтвердила и Судебная Палата по информационным спорам при Президенте РФ

Косвенно некоторые гарантии содержатся в процессуальных кодексах. Они устанавливают возможность проведения закрытых заседаний. Перечень таких оснований изменяется в различных процессуальных кодексах: в ГПК это цели сохранения коммерческой или иной охраняемой законом тайны, неприкосновенность частной жизни граждан или иные обстоятельства, гласное обсуждение которых способно помешать правильному разбирательству дела, либо повлечь за собой разглашение указанных тайн (статья 10 ГПК РФ); в арбитражном процессе к таким основаниям отнесены охрана государственной, коммерческой, служебной и иной, охраняемой законом тайны; УПК указывает, что закрытое заседание проводится в случае, когда: разбирательство уголовного дела в суде может привести к разглашению государственной или иной охраняемой федеральным законом тайны; рассматриваются уголовные дела о преступлениях, совершенных лицами, не достигшими возраста шестнадцати лет; рассмотрение уголовных дел о преступлениях против половой неприкосновенности и половой свободы личности и других преступлениях может привести к разглашению сведений об интимных сторонах жизни участников уголовного судопроизводства либо сведений, унижающих их честь и достоинство; этого требуют интересы обеспечения безопасности участников судебного разбирательства, их близких родственников, родственников или близких лиц.

В целом, возможность установления в законодательстве оснований проведения закрытых заседаний для защиты частных и публичных интересов, в том числе, обеспечения авторитета и беспристрастности правосудия не вызывает сомнений. Однако, такое основание, как обеспечение защиты чести и достоинства подсудимого, является дисскусионным, так как оно позволяет под него подвести любой уголовный процесс. Ведь в судебном процессе по уголовному делу устанавливается виновность в совершении уголовного деяния, сведения о котором всегда являются порочащими до вынесения приговора, так как действует принцип презумпции невиновности.

Также данные кодексы ограничивают возможность ведения видео-, фото-, кино- съемки. В соответствии с УПК, ГПК, АПК такие действия могут производиться только с разрешения судьи.

УПК также ввел ограничения ведения аудиозаписи, что на наш взгляд не является обстоятельством, которое можно обосновать с точки зрения “необходимости” данного ограничения. Оно не нацелено на обеспечение порядка в ходе судебного заседания, обязанность поддержания которого возложена на председательствующего судью по делу. Ведь запись на диктофон не создает каких-либо шумовых и других помех. Запрещение аудиозаписи и удаление журналиста с открытого судебного заседания является одним из частых нарушений.

Также, в качестве ограничения свободы слова установлена статья УК РФ, которая наказывает за неуважение к правосудию, способствующая достижению рассматриваемой цели. По отношению к журналистам данная статья применяется редко.

Подводя итог, хотелось бы сказать, что российское законодательство содержит некоторые гарантии свободы слова, свободы массовой информации. Но они не являются достаточными, некоторые законы прямо не соответствуют требованиям Европейской Конвенции. Практика судебных органов по делам с участием журналистов и редакций СМИ, также далека от идеала. Для устранения этих недостатков требуется целый комплекс действий, направленных как на измение законодательства, так и правоприменительной практики.

Маргарита Андрук

Галина Арапова

Юридическая служба Центра Защиты прав СМИ

gala@media.vrn.ru

Источник: http://www.mmdc.ru/analytics/single/74