Об конкуренции между масс-медиа и религиозными организациями рассуждает правовой эксперт Общественной палаты России, кандидат юридических наук, советник юстиции Борис Пантелеев.
Нематериальные блага – основа стабильности и демократии
На фоне масштабных трагических событий в Японии, подтвердивших бренность всего созданного руками человека перед стихией разбушевавшейся природы, вновь встают вечные вопросы о вере и смысле жизни, о главных ценностях постиндустриального общества. Становится понятно, что все материальные блага легко восстановимы, если есть в обществе твёрдая уверенность в правильности существующего миропорядка. Вопрос о соотношении бытия и сознания не так очевиден, как нас учили в школе.
Свобода слова и свобода совести очень близкие по смыслу и по значимости, но далеко не тождественные понятия. Следует признать, что на практике эти демократические ценности могут жёстко конфликтовать, а потому важно заранее определить иерархию приоритетов и конкретные способы их отстаивания собственными силами и средствами закона.
Жизнь и здоровье, достоинство личности, личная неприкосновенность, честь и доброе имя, деловая репутация, неприкосновенность частной жизни, личная и семейная тайна, право свободного передвижения, выбора места пребывания и жительства, право на имя, право авторства, иные личные неимущественные права и другие нематериальные блага, принадлежащие гражданину от рождения или в силу закона, неотчуждаемы и непередаваемы иным способом. В случаях и в порядке, предусмотренных законом, личные неимущественные права и другие нематериальные блага, принадлежавшие умершему, могут осуществляться и защищаться другими лицами, в том числе наследниками правообладателя. (Гражданский кодекс РФ, гл. 8, ст. 150).
Свобода самовыражения как нематериальное благо также может быть защищено самостоятельно методами активного ненасилия. Закон позволяет это и даже приветствует активную жизненную позицию членов гражданского общества, отстаивающих свои права и законные интересы.
В тоже время законы всех демократических стран совершенно разумно предусматривают вполне конкретные пределы свободы слова, ограниченные, в том числе интересами общественной нравственности, защитой государственной и профессиональной тайн, соображениями государственной безопасности. Аналогичные законодательные пределы, связанные в основном с заботой о духовном и физическом здоровье людей, установлены для реализации на практике свободы совести.
Этико-правовой конфликт на все времена: свобода слова vs. свобода совести
Всем известно: Российская Федерация — светское государство, что закреплено в Конституции (ст. 14). Никакая религия не может устанавливаться в качестве государственной или обязательной. Религиозные объединения официально отделены от государства и равны перед законом. Согласно положениям ст. 19 Высшего Закона государство гарантирует равенство прав и свобод человека и гражданина независимо от пола, расы, национальности, языка, происхождения, имущественного и должностного положения, места жительства, отношения к религии, убеждений, принадлежности к общественным объединениям, а также других обстоятельств. Запрещаются любые формы ограничения прав граждан по признакам социальной, расовой, национальной, языковой или религиозной принадлежности.
Следовательно, любые односторонние попытки введения конфессиональной цензуры в отношении прессы, создания государственных информационных преференций и другие подобного рода действия со стороны религиозных деятелей или государственных чиновников любого ранга необходимо, строго говоря, квалифицировать как антиконституционные.
Кроме того, не следует забывать, что каждая церковь, религиозная организация сама является хранительницей объемной конфиденциальной информации, которая является предметом законного интереса СМИ и не всегда обоснованно относится к категории «религиозная тайна». Немало жалоб поступает обычно от журналистов на немотивированный отказ в предоставлении интересующих общество сведений, неумение или нежелание конкретных церковных служащих доброжелательно и оперативно разрешать конфликтные ситуации. Гарантиям сохранения этого баланса религии, государства и общества посвящен, в частности, специальный Федеральный закон о свободе совести и религиозных объединениях, принятый 1 октября 1997 г. № 125-ФЗ в ред. Закона № 104-ФЗ от 06.07.2006; № 14-ФЗ от 28.02.2008; №160-ФЗ от 23.07.2008).
С одной стороны, никто не обязан принудительно сообщать кому-либо свое отношение к религии. Выяснять личную позицию человека, а особенно ребёнка, в духовной сфере государственным чиновникам не следует ни при каких обстоятельствах.
С другой стороны, каждый имеет право свободно веровать и отправлять культы в состоянии полного уединения или с единомышленниками и без постороннего вмешательства. Эти аксиомы должны быть известны и очевидны как для юристов, так и для журналистов. Однако, на страницах газет и журналов мы нередко наблюдаем публичный религиозный ренессанс в крайне экзальтированной форме, справедливо осуждаемой самими служителями веры. Работники всех видов СМИ активно эксплуатируют интерес населения к мистике, страхам, придавая порой очевидным дешёвым спекуляциям благопристойные религиозные формы. В подобных случаях не только наносится явный вред авторитету конкретной религиозной конфессии, но и девальвируются базовые ценности свободы слова – профессиональной основы деятельности самих журналистов.
Не менее важным моментом поэтому является, на наш взгляд, повседневная плановая работа на опережение в самих журналистских коллективах предотвращение злоупотреблений свободой слова в случае конфликта со свободой совести. Часто отечественные журналисты в погоне за сенсацией не реагируют должным образом на необходимость элементарного уважения и особой охраны личных прав и нематериальных благ верующих людей. А приоритет в случае подобного конфликта принадлежит, как правило, именно свободе совести.
Важно помнить, что российское законодательство признает существование не только журналистской, но и религиозной тайны и охраняет ее правовыми средствами. Если кто-то из журналистов необоснованно вторгается в эту деликатную сферу и нарушает конфиденциальную информацию, то в отношении виновных наступает ответственность по ст. 137 Уголовного кодекса РФ «Нарушение неприкосновенности частной жизни»:
1. Незаконное собирание или распространение сведений о частной жизни лица, составляющих его личную или семейную тайну, без его согласия либо распространение этих сведений в публичном выступлении, публично демонстрирующемся произведении или средствах массовой информации - (в ред. Федерального закона от 08.12.2003 N 162-ФЗ) наказываются штрафом в размере до двухсот тысяч рублей или в размере заработной платы или иного дохода осужденного за период до восемнадцати месяцев, либо обязательными работами на срок от ста двадцати до ста восьмидесяти часов, либо исправительными работами на срок до одного года, либо арестом на срок до четырех месяцев, либо лишением свободы на срок до двух лет с лишением права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью на срок до трех лет. (в ред. Федеральных законов от 08.12.2003 N 162-ФЗ, от 22.12.2008 N 272-ФЗ)
2. Те же деяния, совершенные лицом с использованием своего служебного положения, - наказываются штрафом в размере от ста тысяч до трехсот тысяч рублей или в размере заработной платы или иного дохода осужденного за период от одного года до двух лет, либо лишением права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью на срок от двух до пяти лет, либо арестом на срок до шести месяцев, либо лишением свободы на срок до четырех лет с лишением права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью на срок до пяти лет. (в ред. Федеральных законов от 08.12.2003 N 162-ФЗ, от 22.12.2008 N 272-ФЗ, от 07.03.2011 N 26-ФЗ)
К сожалению, такие нарушения специально охраняемой профессиональной тайны происходят в СМИ достаточно часто, и нередко газеты и телеканалы на этом специализируются. Положения ст. 137 УК РФ гласят, что виновные привлекаются к уголовной ответственности за нарушение неприкосновенности частной жизни, если будет доказано, что они это делают из корыстной или иной личной заинтересованности. Следовательно, заинтересованными лицами и правоохранительными органами всегда должна быть доказана корыстная или иная личная заинтересованность журналиста.
В чем же может состоять «иная личная заинтересованность» при освещении религиозной тематики? Например, начинающий журналист хочет сделать себе громкое имя и поэтому без должных оснований использует слухи, поднимает вопрос о пикантных подробностях взаимоотношений паствы с духовным наставником.
Есть некоторая категория религиозных тайн, которые важны и интересны только для верующих данной конфессии и строго охраняются исключительно внутри соответствующих религиозных учреждений.
До недавнего времени самой значимой для католиков была так называемая тайна Фатимы: информация о явлении Богородицы одной испанской женщине. Как утверждает католический клир, в начале XX века во время своего явления Мадонна изрекла три пророчества. Два из этих пророчеств были сразу же преданы огласке, а третье оставалось тайной, которую длительное время очень строго хранил Ватикан. Это безусловная тайна на уровне той организации, которую представляет именно эта церковь. Было бы странно всерьез рассуждать о возможности и правомерности журналистского расследования в этом случае или официального запроса о разглашении такой информации.
Только недавно Ватикан по собственной инициативе открыл тайну Фатимы: оказывается, Матерь Божья предрекла покушение на папу римского, и оно действительно состоялось. Правда, католики открыли тайну только спустя 15 лет после происшествия. Естественно, что ни СМИ, никто иной не вправе был принудительно обязывать церковь сообщать эту информацию прежде, чем духовенство само оказалось к этому готово. Эта проблема в принципе не касается вопросов права, это сугубо религиозный и моральный аспект.
То же самое касается тайны исповеди. Но журналисты на этом разъяснении не успокаиваются и нередко спрашивают: а как быть, если на исповеди стало известно о конкретном преступлении? Раньше, как утверждают, существовали специальные секретные ведомственные инструкции, по которым священники обязаны были сообщать всю подобную информацию правоохранительным органам.
Теперь, к счастью, священников никто не обязывает официально заниматься доносительством, но это не значит, что они не могут по гражданскому долгу или велению личной совести предать огласке сведения о готовящемся нарушении закона. С точки зрения закона это есть нерегулируемая законом сфера деятельности — религиозная свобода. Государство ни в какой мере не должно вмешиваться в эту закрытую сферу и диктовать, что именно должны делать и чего точно не должны делать прихожане и священники в рамках отправления культа и прочих религиозных церемоний.
Сравнительно новым для российской журналистики правовым явлением стало особо пристальное внимание правоохранительных органов к их деятельности в сфере духовного просвещения и публикаций атеистической направленности. Отныне и в том, и в другом случаях главные редакторы СМИ и журналисты могут получить весьма серьезные обвинения в нарушении требований ст. 282 УК РФ либо административное предупреждение в порядке, установленном Федеральным законом от 25 июля 2002 г. N 114-ФЗ "О противодействии экстремистской деятельности" (с изменениями и дополнениями).
А получение такого административного предупреждения — первая стадия прекращения деятельности СМИ в судебном порядке. Если раньше религиозные активисты (а среди них немало обиженных на журналистов), как правило, взывали только к общим конституционным нормам, то теперь появился очень эффективный правовой механизм, способный существенно осложнить жизнь безответственным и малограмотным любителям порассуждать на страницах СМИ на околорелигиозные темы.
Техника правовой безопасности ныне остро необходима всем журналистам, пытающимся освещать религиозную тематику в любых её проявлениях.
Не менее важной проблемой, на наш взгляд, остается подготовка независимых квалифицированных экспертов, которые способны давать правоохранительным органам убедительные мотивированные заключения в спорных ситуациях. Ни одно дело данной категории не должно обходиться без предварительного согласования с консультантами и последующей объективной религиоведческой экспертизы. Важно, чтобы журналисты могли хотя бы внятно сформулировать свои вопросы к экспертам, а в необходимых случаях и претензии по поводу некачественно произведенной экспертизы. Нередко в силу сложности затронутого в СМИ конфликта приходится назначать и проводить комплексные историко-религиоведческие и психолого-лигвистические экспертные исследования.
Как-то засушливым летом представители одной небольшой протестантской общины отправились в пригородный лес, на уединенное озеро молиться о дожде. Этот красивый обряд случайно увидели и сняли на видеокамеру журналисты местной телекомпании, которых к лесному озеру никто специально не приглашал. Верующие возмутились и обратились с жалобой к прокурору на то, что нарушаются их религиозные тайны: вот мы, баптисты, не хотим, чтобы нас снимали во время совершения нашего специального обряда и чтобы все потом узнали, что мы состоим именно в этой религиозной организации. Жалоба была тщательно рассмотрена прокуратурой и вывод сделан следующий; если вы молитесь в своем специально оборудованном молельном доме, в своей церкви, в синагоге, то никто посторонний, в том числе и журналисты, действительно не имеет законного права туда идти и подсмотреть, что вы там конкретно делаете — это ваше внутреннее дело, ваша конфессиональная тайна. Конечно, если вы действуете там строго в рамках элементарных законов, без насилия, а не совершаете, например, человеческие жертвоприношения.
Но если вы это делаете в лесу, на озере, на площади, в другом общественном месте, то это — общедоступная местность и, соответственно, такая же по статусу общедоступная информация и об этом событии. По общему правилу, нахождение человека и его имущества в общественном месте, свободном для доступа других лиц, не может быть отнесено к сфере его частной жизни. Дома, земельные участки, принадлежащие частным лицам, также являются открытыми для всеобщего внешнего обозрения извне объектами. Следовательно, никаких разрешений в этом случае на наружную фото- и видеосъемку не требуется ни для журналиста, ни для обычного гражданина.
Сегодня по-прежнему актуальным является и такой прецедент, ставший историческим для отечественной судебной системы. В Судебную палату по информационным спорам при Президенте РФ обратился президент Центра обществ сознания Кришны в России В. Т. по поводу публикаций в газете «Мегаполис-Экспресс»: «Мракобесы» (от 31 января 1996 г.), «Отдай дочурку в рабство» (от 9 октября 1996 г.), «Крестный поход изуверов» (от 1 ноября 1995 г.). В них, по мнению В. Т., содержались необоснованные нападки на кришнаитов, приверженцев индуизма.
Заявитель возражал против обвинения кришнаитов, как, якобы, членов «тоталитарной секты», проповедующей насилие, калечащей жизнь людей. В частности, В. Т. особое внимание обращал на материал «Отдай дочурку в рабство», где цитировалось выступление сотрудника МВД А. Х. на специальной конференции «Религиозный тоталитаризм и молодежь».
Итак, в ходе разбирательства жалобы было установлено, что выполняя свой профессиональный долг, журналисты газеты «Мегаполис-Экспресс» попытались проанализировать деятельность ряда религиозных объединений, описывая установленные в них обряды, изнуряющие людей, обычаи, по которым необходимо отказываться от собственности, отрешаться от семей и т.д. Понятна тревога авторов по поводу описанных в материалах фактов, представленных мнений и предположений: большие опасения по поводу распространения и деятельности различных нетрадиционных религиозных структур действительно существуют.
Однако, решила Судебная палата, выводы, сделанные газетой «Мегаполис-Экспресс» в отношении некоторых конкретных религиозных объединений, являются не всегда обоснованными.
Так, в один ряд с так называемыми «тоталитарными сектами», признанными таковыми в установленном законом порядке, ставится Центр обществ сознания Кришны, представляющий в России одно из течений индуизма. В материале «Отдай дочурку в рабство» авторы, не отделяя объединение кришнаитов от других, резюмируют: «...речь идет не только о духовном разбое, но практически о физическом уничтожении нации. Ведь у членов тоталитарных сект, которые подвергаются активному зомбированию, зачастую наблюдается полное расстройство половых функций... И если учесть, что уже сейчас смертность в России превышает рождаемость, то через 50 лет население нашей страны сократится в два раза». Далее приводится число официально зарегистрированных и, по мнению авторов, «псевдорелигиозных сект» — 6 тысяч.
Авторы статей не учитывают требований ст. 3 Закона «О свободе вероисповеданий», которая гарантирует право каждому гражданину свободно выбирать, иметь и распространять религиозные убеждения, исповедовать любую религию. Причисляя 6 тысяч официально зарегистрированных в России нетрадиционных религиозных объединений к опасным для общества сектам, называя их деятельность «крестным походом изуверов», авторы неоправданно переносят вину действительно существующих сект, угрожающих здоровью и жизни людей, на многих верующих.
Судебная палата отметила в связи с этим, что выводы, сделанные в материале «Отдай дочурку в рабство», являются бездоказательными и могут оскорбить религиозные чувства людей.
В том же материале авторы процитировали сотрудника МВД А. Х. дословно. Однако никакими фактическими данными это цитирование не подтверждено. Этот сотрудник в ходе заседания Судебной палаты также не привел никаких конкретных доказательств в подтверждение жёстких выводов, которые он делал на конференции.
Судебная палата отметила, что ссылки представителей редакции газеты «Мегаполис-Экспресс» на то, что они лишь воспроизвели фрагмент выступления на конференции и поэтому освобождаются от ответственности, являются несостоятельными.
Часть 4 ст. 57 Закона «О средствах массовой информации» освобождает редакцию и авторов от ответственности за распространение сведений, не соответствующих действительности и порочащих честь и достоинство граждан и организаций, лишь в случаях, если они являются дословным воспроизведением фрагментов выступлений делегатов конференций общественных объединений, а также официальных выступлений должностных лиц государственных органов.
Конференция «Религиозный тоталитаризм и молодежь» имела статус богословской научно-практической конференции, на которую делегаты не избирались. Сотрудник МВД А. Х. не был уполномочен МВД для официального выступления на данной конференции, не являлся делегатом и выражал лишь свою собственную точку зрения. Это подтверждается официальным ответом МВД РФ на запрос Судебной палаты.
Таким образом, цитирование в газете «Мегаполис-Экспресс» не снимает с редакции, главного редактора и авторов ответственности за распространение недостоверных сведений.
Итогом рассмотрения данного дела, стало Решение № 26(109) от 19 декабря 1996 г., в котором Судебная палата постановила признать что авторы публикации «Отдай дочурку в рабство» злоупотребили правами журналиста, распространив недостоверную информацию, порочащую отдельные категории граждан исключительно по признакам отношения к религии. В соответствии с Решением, авторы также нарушили Закон о СМИ, обязывающий журналистов проверять достоверность сообщаемой информации.
Время и судебная практика подтверждает обоснованность именно такого профессионального и правового подхода к решению неизбежной коллизии свободы слова и свободы совести. Аналогичные выводы о самоценности религиозной свободы и пределах самовыражения подтвердил в ряде своих постановлений Европейский Суд по правам человека. Поэтому так важно, чтобы отечественные журналисты активно учились на чужих ошибках.
Идеи профессионального самоуправления, активного ненасилия и достижения согласия между словом и верой универсальны по своей сути, не связаны имманентно с какой-либо одной религией и совершенно не чужды российскому праву. Этим фундаментальным вопросам целиком посвящены статьи 17, 18, 29, 31, 33 и ряд других статей действующей ныне Конституции РФ. Именно эти нормы позволяют реализовывать на практике положения статьи 14 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, о полном запрещении дискриминации. Европейская конвенция однозначно заявляет о категорическом запрете любой формы дискриминации: «Пользование правами и свободами должно быть обеспечено без какой бы то ни было дискриминации по признаку пола, расы, цвета кожи, языка, религии, политических или иных убеждений, национального или социального происхождения, принадлежности к национальным меньшинствам, имущественного положения, рождения или по любым иным признакам».
Таким же образом решается вопрос о полном запрете любой дискриминации в статье 19 Конституции России. Следовательно, нахождение стратегического баланса в вопросах взаимодействия свободы слова и свободы совести надлежит квалифицировать как соблюдение комплекса фундаментальных нематериальных благ, принадлежащих от рождения каждому человеку. Правильное решение данного вопроса на практике обеспечивает стабильное поступательное развитие современного демократического общества в целом.
Источник: http://sibkray.ru/news/2011-4-4/15170/
|