Источник: Братусь Д.А.
В лекции к.ю.н., партнера Юридической фирмы Lex Analitik Дмитрия Братуся обсуждается одна из версий происхождения авторского права. Традиционная («экономическая») теория дополняется идеей о социально-культурных предпосылках, без которых, по мнению автора, несмотря ни на какие объективные экономические обстоятельства, возникновение авторского права было бы невозможно.
Честно, корректно и уважительно излагаются условия, в силу которых появилась предлагаемая публикация.
1. Вводные примечания
Так объективно сложилось – идея не является объектом авторского права. Не имеет строгой (объективированной) формы, в ряде случаев сомнительна с практической точки зрения. Юридическая мысль адекватно, хотя далеко не бесспорно, реагирует на такое положение вещей. Другое дело – общественная мораль, требующая крайне уважительного отношения к чужой идее и способная пригвоздить к доске позора за факт «идейного плагиата». Не случайно в титрах многих авторитетных телевизионных программ и в исходных данных современных литературных произведений можно часто наблюдать строку: «идея создания принадлежит тому-то» или «автор идеи такой-то». Будущее – за идеями!
Чаще или реже строгим судиёй выступает внутренний голос. Чужая идея, заимствованная и опубликованная одним лицом, позднее может обернуться несправедливостью для другого – подлинного автора. Развивая свою мысль, публикуя свои идеи чуть позднее, последний рискует натолкнуться на стандартный (к сожалению, всеобщий) формализм: «об этом уже писали». И будет незаслуженно обижен.
Развернутая далее мысль об «авторском праве» в эпоху Древнего Рима принадлежит Диане Валерьевне Братусь. От нее мне впервые довелось услышать об этом явлении (без кавычек), прочитать в виде рукописи ее очерк по данной теме (пока, к сожалению, не опубликованный). Первое впечатление понятно – оторопь. Та же, что возникает, когда читаешь, например, о договоре лизинга в Вавилоне или о франчайзинге в эпоху средневековья. Но, будем аккуратны. Первое впечатление бывает обманчивым. Мысль «зацепилась» и стала подспудно «коллекционировать» факты древнего быта (они в сокращении изложены ниже, у Д.В. Братусь накоплены свои примеры). В то же время захотелось поспорить, высказаться публично. Тем более, прослеживается прямая связь с введением в авторское право. Разве это плохо, когда идея не оставляет оппонента равнодушным? Но разве этично публичное выступление, если исходный очерк еще не вышел в свет? В надежде на снисходительность оставляю эти вопросы на суд аудитории и лично Д.В. Братусь.
После ознакомления с фрагментами из работ французского ученого Пуйе, перевод которых любезно предоставила Диана Валерьевна, оторопь прошла, но превратилась в элементарное упрямое неприятие. Остались всё-таки обоснованные юридические сомнения. Пожалуй, в них мы расходимся принципиально, если правильно понимаю суть позиции Д.В. Братусь. Согласен, какие-то авторские отношения в античный период имели место, но если развивались, то только в этической (не юридической) плоскости. Таков социально-экономический уклад древнего мира. Как говорится, плетью обуха не перешибешь.
В любом случае, доказательство существования в древности определенного правового института и, тем более, юридического направления (авторского права) не может ограничиваться поисками одного (двух, трех и т.д.) фрагментов первоисточника. Важна система установлений или система взглядов, если вспомнить, что умозаключения авторитетнейших античных правоведов признавались источником права. Повторю, одних утверждений, даже весомых и уважаемых (Пуйе), недостаточно. Нужны доказательства.
Быть может, подбираться к древнему «авторскому праву» надо не через «Corpus juris civilis» (условно говоря), а изучая работы древних философов и богословов? Быть может, ключ следует искать в комментариях о сотворении, первосоздании, духовном перерождении и т.д.? Полезен в этом случае анализ атеистических учений далекого прошлого (Левкипп, Демокрит, Эпикур, Гиппон, Тит Лукреций Кар и другие). Хотя, это – только предположение. Не исключено – абсурдное. Думаю, историки, философы и теоретики-правоведы (знатоки намеченных философско-богословских источников) ухватились бы за «нить Ариадны», если бы видели «свет в конце тоннеля». С другой стороны, в ходе анализа современных фундаментальных работ понимаешь: в истории древнего мира и средних веков много неясного и случайно привнесенного, ставшего аксиомой. На общем фоне выделяются единицы, отстаивающие нетрадиционные версии (Л.Н. Гумилев, Н.Г. Носовский, А.Т. Фоменко[1]).
Уверен, предложенная тема ждет своего исследователя. Не скептика, но пахаря.
Обычно за точку отсчета в суждениях о появлении авторского права принимают эру книгопечатания (экономический аспект). Однако забывают о гуманистических идеях «свободы, равенства и братства», которые составляют другой базис интеллектуальной собственности (социально-культурный аспект). Оба аспекта никак не укрепляют мысль об «авторском праве» на заре человеческой цивилизации, скорее, наоборот, расшатывают ее.
2. Происхождение права (предыстория)
Говоря об авторском праве, мы подразумеваем одно из юридических направлений (структурных подразделений) современного гражданского права. По логике, прежде чем рассмотреть историю авторского права, следует хотя бы в общих чертах понять, как произошло Право вообще и Гражданское право в частности. Важно, таким образом, в самом начале предрешить проблему поиска «черной кошки в темной комнате» (Конфуций).
Общественные отношения, а именно они являются предметом правового регулирования и, соответственно, центральной темой любого юридического исследования (в отличие, например, от «точных» наук – математики, физики, химии и т.д., – изучающих законы природы), развиваются объективно. Стремительный социальный (от лат. socialis – общественный) прогресс мы можем наблюдать даже в течение краткого отрезка новейшего времени, сравнивая сегодняшние научно-технические достижения и отвечающий им уровень жизни с достижениями, скажем, прошлого, двадцатого века. Перемены очевидны. Чем продолжительнее рассматриваемый исторический отрезок, тем более разительны отличия условий существования («среды обитания») человека – не только в «чисто» техническом, но и в гуманитарном смысле.
Вглядываясь в далекое прошлое, можно заметить, что в какой-то исторический момент, видимо, в преддверии возникновения рабовладельческой формации (по классификации К. Маркса), человечество приблизилось к осознанию Права, стало воссоздавать и применять в реальности его основополагающие начала – принципы. Главные и имеющие всеобщее значение – разумность, добросовестность и справедливость. Постепенно совершенствовались и усложнялись приемы правового регулирования, придумывались для удовлетворения конкретных потребностей все новые и новые юридические понятия и конструкции (ответственность, наследство, собственность, обязательство, убытки, корпорация и т.д.).
Из какого конкретно источника, из какой примитивной (с позиции современника) формы развивалось Право? Обычай и священные (сакральные) представления – вот два исходных инструмента юридических отношений. «…Что постоянно повторяемое действие, что привычки народов, делаясь обычаем, переходят в закон…»[2]. На почве верований сформировалась модель некой могущественной всеподчиняющей воли – Fas (повеления богов), наряду с Ius (предписания человеческой власти). Делению источников на fas и ius предшествовала градация на «fas» («можно») и «nefas» («нельзя»). Древнейший правопорядок дал жизнь новым правовым регуляторам: закону, судебному (административному) решению и договору.
Издревле наличие у субъекта какого-либо принадлежащего ему права зависело от политико-правовой принадлежности к определенной общине (полису) или государству. В случае разрыва данной связи субъективные права автоматически прекращались. Поэтому гражданство – «единственное тогда достойное человека существование»[3], а гражданское право (Ius Civile) – самое значимое, во многом – священное, собрание общеобязательных правил поведения (юридических норм), а в субъективном (узком) понимании – комплекс юридически обеспеченных возможностей лица (право собственности на вещь, право требования к должнику об уплате денег, выполнении работы или оказании услуги и т.д.).
Сейчас гражданским правом, наряду с трудовым и брачно-семейным, называют одну из отраслей частного права. В публичных отношениях, в отличие от частных, всегда участвует государство – непосредственно или через уполномоченное им лицо (государственный орган, должностное лицо). В публичном (уголовном, конституционном, административном) праве традиционно господствуют методы власти и подчинения, интересы государственного управления и национальной безопасности; в частном – добрая воля сторон и имущественный (эквивалентно-стоимостный) элемент, который так или иначе (в меньшей или большей степени) проявляется даже в неимущественных отношениях.
Своего совершенства приемы гражданско-правового регулирования достигли в эпоху Древнего Рима. Не случайно говорят, римляне покоряли другие народы мечом и культурой, включая такие ипостаси культуры, как искусство, религия и право. Известны более древние цивилизации, существовавшие на территории нынешнего Египта, Индии, стран Латинской Америки[4]. Однако античная культура, – доказывает К. Маркс, – связана с традиционными формами общественного развития, все еще доставляет нам художественное наслаждение, в известной мере признается нормой и недосягаемым образцом[5]. Поэтому здесь и далее воспроизводятся античные артефакты, а ключевой ориентир при оценке старины – на Древний Рим.
3. Возникновение авторства и авторского права
Понятия «автор», «право», «собственность», «интеллект» существовали уже в стародавние времена.
С латинского auctor (созвучие со словом «автор» очевидно) переводится на русский язык в значении «тот, от кого что-нибудь получает начало или развитие»[6]. Данное толкование почти совпадает по смыслу с нынешней специальной трактовкой: «автор – физическое лицо, творческим трудом которого создано произведение…» (п. 1 ст. 1 Закона «Об авторском праве и смежных правах»[7]).
Зачатки, отдаленное подобие давнего бытового и нынешнего юридического восприятия отчетливо прослеживаются в подавляющем большинстве примеров. Несколько иллюстраций – в подтверждение изложенного.
Если верить Георгу Эберсу, в «счастливую эпоху» Римской империи, во время правления императора Адриана[8], произошел такой случай. Молодой талантливый скульптор (Поллукс) был оклеветан своим завистливым учителем (Паппием), привыкшим выдавать произведения ученика за собственные творения. Плагиатор несколькими «штрихами» завершал работу ваятеля и представлял «законченную» скульптуру в качестве результата личного труда. Наблюдая за профессиональным ростом Поллукса и боясь, что плагиат рано или поздно раскроется, Паппий ложно обвинил ученика в воровстве серебра и способствовал осуждению последнего на длительный срок. Справедливость восторжествовала. После освобождения Поллукс создал в Александрии для Адриана статую Антиноя – императорского фаворита, трагически погибшего в 130 г. н. э. Паппий, бежавший из Александрии, позднее возвратился, «но там товарищи по искусству встретили его с таким оскорбительным презрением, что он не вынес этого…»[9].
Не исключено, приведенный эпизод заимствован у Плутарха (около 46 г. – 120/130 гг. н. э.), но предварительно творчески (до прямой противоположности в деталях, но не в сюжете) переработан. Античный автор описывает реальный случай, происшедший с афинским скульптором Фидием, арестованным за кражу золота по ложному доносу своего ученика Менона, понукаемого толпой завистников[10].
В «Сравнительных жизнеописаниях» Плутарх также сообщает о выступлении афинского стратега Фемистокла (около 525 - 460 гг. до н. э.), одержавшего победу на представлении трагедии и в память этой победы поставившего доску с надписью: «Фемистокл фреариец был хорегом, Фриних – автором пьесы…» (курсив мой. – Д.Б.)[11]. Хорег (хореог) по решению народного собрания Афин содержал, обучал и снаряжал городской хор для драматического представления или музыкального состязания («хорегии») – такова почетная натуральная (не денежная) повинность, налагавшаяся на состоятельных афинских граждан. В современной интерпретации «хорег» («хореог») – это продюсер.
Терминология, используемая в «Жизнеописаниях» при восхвалении строительных проектов афинского политика и государственного деятеля Перикла (около 490 – 429 гг. до н. э.), особенно привлекает своими авторско-правовыми оттенками: «…легкость и быстрота исполнения не дают произведению ни долговечности, ни художественного совершенства»[12]. Здесь может сказываться влияние переводчика. Однако следует помнить о красноречии древних греков, а Плутарх – «один из образованнейших людей своего времени»[13]. Древнеримский историк и литератор Гай Саллюстий Крисп (86 – 35 гг. до н. э.) утверждал: «красноречием римляне уступали грекам»[14].
В жизнеописании Сафо Лесбосской (630/612 – 572/570 гг. до н. э.) – первой великой поэтессы Эллады, «десятой Музы» по выражению Платона – ее современный биограф (Нэнси Фридман) не раз сообщает о том, «как гончар делает свою вазу»[15] (курсив мой – Д.Б.).
Юстиниан[16] в указе, предваряющем «Дигесты», постановил (Конституция «Deo auctore» от 15.12.530 г., второй фрагмент): «мы приступили к общему и полнейшему исправлению права, чтобы собрать и исправить все незыблемые римские узаконения и включить в одну книгу многочисленные разрозненные тома авторов» (курсив мой. – Д.Б.)[17].
Варианты иллюстраций бесконечны. Достоверным представляется следующее обстоятельство: бытовые суждения об авторстве существовали уже в античности. С абсолютной ясностью они не были оформлены юридически. В хрониках и юридических источниках (прежде всего, в «Дигестах»[18]) не встречаются договоры об отчуждении авторских прав, не упоминаются способы их защиты и ответственность за нарушения. Древнейшие обычаи и религиозные обряды по этому поводу «молчат». В силу данного основания современное (юридическое) значение авторского права нельзя безоглядно переносить в далекое прошлое[19].
Авторское право не было знакомо античному миру и предшествовавшим ему цивилизациям. Оно является «изобретением» современной юридической мысли и, насчитывая немногим более двухсот лет активной истории своего развития, считается новым, «молодым» направлением юриспруденции. Тем не менее, парадокс заметен: существовали ключевые понятия, но отсутствовала обобщающая их юридическая форма; имелся колоссальный опыт кодификации, но не известно ни одно юридическое установление того времени по авторской тематике. Неужели древние, сотворившие непревзойденные шедевры материальной культуры, обладавшие уникальной способностью создавать абстрактные (философские, правовые, этические, теологические) категории, которые мы широко используем по сей день, и в совершенстве владевшие всеми тонкостями юридической техники, не смогли освоить потенциал авторского права, знакомый современным юристам? Почему же фактическое явление – признание авторства на бытовом уровне – логически не превратилось в юридический институт – авторское право? Какие предпосылки необходимы для подобной трансформации?
Состояние права следует рассматривать в связи с реальными жизненными отношениями, сложившимися в данное время в данной местности. Какой социально-экономический уклад признается характерным для античной цивилизации? Согласно диалектическому материализму – рабовладельческий. Раб – «живая вещь». Он с позиций той правовой системы не становится автором ни при каких обстоятельствах, несмотря на свои природные и приобретенные таланты. Созданные им творения не являются произведениями. Нет автора (субъекта) – нет произведения. Признать же «автором» хозяина раба – не столько несправедливая (с точки зрения римлян), сколько нелепая фикция[20]. Во-первых, важен творческий аспект: автор тот, кто сотворил, а не тот, кто владеет (личностью раба или произведением). Во-вторых, интеллектуальная работа, связанная с физическим трудом (то есть не только мыслительный процесс, но и физические действия по воплощению задуманного – рисование, лепка, работа с железом или по камню и т.п.) искренне презиралась свободными гражданами.
Невозможно говорить об авторском праве, не признавая полностью и безоговорочно свободу личности: естественную (природную) свободу человека, свободу самовыражения, свободу реализации личных достижений и т.д. Получается, формальное признание авторского права противоречило бы логике исторического развития человечества на этапах перехода от первобытнообщинного строя к рабовладению и затем – к феодализму.
Только в эпоху Возрождения (нач. XIV – посл. четверть XVI вв.) «появилось сознание ценности человеческой личности»[21] и вместе с тем – всего, что с нею связано и является ее олицетворением.
Всеобщее утверждение этой ценности, возведение неприкосновенности личности в абсолют, осознание уникальности человека в мире живых существ, отмена рабства и производных от него состояний «несвободы», закрепление в национальных законах и международное признание свободы воли, естественное развитие правовой культуры – это непременные условия становления авторского права.
Акцент на социально-культурных предпосылках сделан принципиально. Господствующая в теории права интеллектуальной собственности так называемая «экономическая концепция» происхождения авторского права не учитывает отмеченные предпосылки. По Гегелю и К. Марксу экономический смысл – важнейший фактор правового регулирования. Эти классические и, надо признать, фундаментальные воззрения лежат в основе современной научной доктрины.
Существо «экономической концепции» заключается в следующем. Ее сторонники категорически утверждают, что авторское право возникло из привилегий, которыми публичная (в то время – королевская) власть наделяла первых книгопечатников.
Книгопечатание методом ксилографии (вырезанные на деревянных досках выпуклые буквы закрашивались и придавливались бумагой, на которой таким образом отпечатывался текст), если игнорировать спорадические упоминания о нем уже в древнем Китае (581 г. н. э.), появляется и начинает регулярно использоваться в Европе в середине ХV в. (Иван Фёдорович Москвитин и Петр Мстиславец, Франциск Скорина, Свентопелк Фиоль, Иоганн Гуттенберг, Жан де Спире). Другие технологии (вырезка слов из меди, наборный шрифт из обожженной глины и т.д.) не прижились. Что означало появление печатного станка? Возможность быстро и качественно набирать текст из букв, тиражировать его и продавать недорогие (по сравнению с ценой рукописных экземпляров) книги, в итоге – оперативно (с точки зрения того времени) распространять интересную и важную информацию. Из этих логических посылок происходит английский термин: «copyright – копирайт, авторское [издательское] право …предоставляет исключительное право на воспроизводство и распространение копий…»[22]. Создание книгопечатной технологии, конечно, эпохальное событие, сопоставимое по значимости, например, с освоением человеком металла – переходом от каменных орудий к аналогам из железа, бронзы, меди, серебра и т.д. Теперь не надо было за баснословные деньги заказывать ручное переписывание книг (поштучно) у редких в то время мастеров, ждать, когда переписчик закончит свой труд (над перепиской объемных книг трудились годами), тщательно охранять воссозданные бесценные экземпляры. Конечный продукт значительно подешевел. (Дешевле, значит, популярнее и доступнее.) Он стал легче продаваться и приносить больший доход. Информация посредством новой книжной продукции поступала конечному потребителю быстрее, чем раньше (до внедрения данного изобретения). Основное бремя расходов в процессе создания печатного шедевра ложилось на первого издателя – ему надо было не просто обустроить производственный процесс, но и выкупить рукопись, создать матрицу и только потом приступить к тиражированию и продаже. Остальные первое время просто перепечатывали выкупленный экземпляр из серии поступивших в продажу книг, то есть конкурировали с создателем исходной копии на более выгодных условиях – изначально несли меньше расходов и потому могли еще больше снижать цены на свои издания. Корона начала практиковать закрепление за первым издательством (или автором) монопольного права на тиражирование и распространение созданной книги. Другим дельцам копирование той же книги категорически запрещалось под угрозой сурового наказания. Так появилось понятие «королевская привилегия».
Английский «Статут королевы Анны», датируемый 1710 годом, закреплял неприкосновенность прав авторов опубликованных книг. Закон Карла III, принятый в Испании в 1762 году, гласил: «привилегия на издание книги будет предоставляться только ее автору». В 1777 году во Франции Людовиком XVI провозглашены 6 ордонансов, предусматривавших право авторов свободно публиковать и продавать свои литературные произведения.
Однако право не сводится только к обеспечению хозяйственных нужд[23]. Современная цивилизация получила мощный стимул к развитию во многом благодаря закреплению в законе и других авторитетных источниках статуса равноправной и свободной личности, признанию высокой роли нематериальных благ. На этой благодатной почве и возник термин «интеллектуальная собственность». В нем проявляется стремление на уровне понятия (собственность, но особого рода – «интеллектуальная») провозгласить за результатами умственного труда те же «идеологические» свойства, которые прежде были теоретически обоснованы и применялись в практике для объектов классической собственности:
а) неприкосновенность – целостность, юридическая и фактическая защищенность от всякого постороннего посягательства, включая не только хищение (вещи, материального носителя), но и интеллектуальное «пиратство»;
б) священный статус – исключительное по важности, очень почетное место в системе объектов гражданских прав, так сказать, «обязательное присутствие» среди них. К примеру, упоминая возможные объекты гражданских прав в Общей части Гражданского кодекса[24] (ст. 115), законодатель называет среди них «объективированные результаты творческой интеллектуальной деятельности» (см. также ст. 125 ГК РК). Хотя, праву интеллектуальной собственности специально посвящен раздел 5 Особенной части ГК РК;
в) имущественное содержание – способность быть вовлеченными в открытый гражданский оборот и переходить по наследству. Особенности наследования авторских прав оговариваются Законом «Об авторском праве и смежных правах» (см. п. 2 ст. 17, ст. 30, п. 1 ст. 44). Изложенный тезис склоняет к постановке вопроса о разграничении интеллектуальной собственности как экономической категории и права интеллектуальной собственности. По аналогии с тем двуединым подходом, который традиционно применяется в оценке отношений собственности: собственность как экономическая категория и право собственности. Методология одна и та же. В этой связи вывод «Интеллектуальная собственность – это право (курсив мой. – Д.Б.) на результаты творческой, духовной деятельности»[25] представляется некорректным, поспешным.
В эпоху Нового времени многие страны Европы сотрясает освободительное движение – низвергаются монархические режимы, устанавливается парламентская диктатура, отменяются прежние королевские привилегии и монополии. Новая идеология позволила учесть интересы книгоиздателей, по-прежнему испытывавших острую потребность в защите от произвола недобросовестных конкурентов.
В США первым нормативным правовым актом по авторскому праву стал Закон штата Массачусетс от 17.03.1789 года. Его характерное положение справедливо гласит: «Ни одно принадлежащее человеку благо не может быть ближе ему, чем право на продукт его умственного творчества». В XVIII веке понятие «литературная собственность» появилось в законодательстве Германии. Авторское право России возникло лишь в XIX веке. В Цензурном уставе от 22.04.1828 года за автором признавалось исключительное право печатать свои сочинения[26]. Первый российский Закон «Об авторском праве» принят 20.03.1911 г. Среди причин подобного «опоздания» без подробностей сообщаются «особенности общественно-политического устройства России и своеобразие ее исторического развития»[27]. Очевидно, подразумевается крепостное право – осовремененный аналог рабства, упраздненный в царской России только в середине XIX века.
4. Заключение
Изложенное позволяет сделать несколько выводов.
Зачатки авторских отношений встречаются в античный период. Характер социально-экономического развития той эпохи не способствовал формированию авторского права в его нынешнем (юридическом) понимании. В Древнем Риме защита статуса автора осуществлялась, видимо, на основе этических принципов, регламентировавших честное творчество и добросовестную конкуренцию. Наличие авторских отношений в обиходе пращуров, но не безусловное наличие юридического института (в его нынешнем восприятии) можно лишь предположить на основе изустных преданий «простонародной старины» (А.С. Пушкин, «Евгений Онегин») или проследить «путем изучения переживаний, исторических аналогий и дедуктивных выводов» (С.А. Муромцев[28]).
Авторское право зарождается и развивается вместе с идеей о свободной личности и эффективно функционирует только в свободном, демократичном обществе. Экономическую основу данного юридического направления на этапе его становления составляли публично-правовые привилегии книгоиздателей. По мере развития гуманистических идей (Джон Локк, Бенедикт Спиноза, Франсуа Вольтер, Дени Дидро и т.д.) «королевские привилегии», как средство защиты интересов авторов и книгоиздателей (в частности), заменяются установлениями о священном и неприкосновенном праве интеллектуальной собственности, главным структурным подразделением которого по сей день является авторское право.
Наличие в авторском праве публично-правовых элементов (норм о гражданстве авторов, государственной регистрации прав и объектов, депонировании произведений, деятельности организаций по коллективному управлению интеллектуальными правами, глобальной охране национального фольклора, межгосударственном сотрудничестве и т.д.) можно признать традиционным, историчным. Вопрос о частных и публичных элементах в современном авторском праве (что относить к частной, а что – к публичной сфере?) переплетается с проблемой понятия самого гражданского права в отдельные периоды его развития. В современных правовых системах авторское право в составе права интеллектуальной собственности стабильно и обоснованно относится к отрасли гражданского (частного) права.
[1] См., например: Носовской Г.В., Фоменко А.Т. Русь и Рим. Т. 1, 2. – М.: Олимп, 1996 (пересматривается широко распространенная модель периодизации истории, и по-новому истолковывается ряд эпохальных «общеизвестных» событий). См. для сравнения: Бикерман Э. Хронология древнего мира. Ближний Восток и античность (по изд. 1969 г.) / Пер. с англ. И.М. Стеблин-Каменского. – М.: Наука, 1975.
[2] Историк и публицист В.Д. Иванов приписывает это изречение Трибониану (? – около 545 г. н. э.) – выдающемуся юристу и государственному деятелю, сподвижнику императора Юстиниана I Великого. См.: Иванов В.Д. Откуда есть пошла Русская земля. Века VI – X. Книга 1: Происхождение народа. Том I: Русь изначальная. – М.: Молодая гвардия, 1986. – С. 317.
[3] Еллинек Г. Право современного государства. Т. 1. – СПб., 1903. – С. 196.
[4] Классификацию древних цивилизаций см. в кн.: Тойнби А. Дж. Постижение истории: Сборник / Пер. с англ. Е.Д. Жаркова. – М.: Айрис-пресс, 2004. – С. 97 – 98 и далее.
[5] Маркс К. Об античности // В кн.: Маркс К., Энгельс Ф. Собр. соч. Изд. 2-ое. Т. 46, ч. I. См. также: Алексеев С.С. Философия права. – М.: Норма, 1997. – С. 5, сноска 2.
[6] Петрученко О. Латинско-русский словарь. Изд. 9-ое, испр. – М.: Типография Г. Лисснера и Д. Собко, 1914. – С. 62.
[7] Закон Республики Казахстан от 10.06.1996 г. № 6-I «Об авторском праве и смежных правах» // Ведомости Парламента Республики Казахстан, 1996, № 8 – 9, ст. 237. Далее – Закон «Об авторском праве и смежных правах» или еще короче – Закон об авторском праве.
[8] Адриан Публий Элий (Publius Aelius Adrianus) (76 – 138 гг. н. э.) – римский император (117 – 138 гг.) из династии Антонинов. См.: Дыдынский Ф.М. Император Адриан. Историко-юридическое исследование. – Варшава, 1896.
[9] Цитата по: Эберс Г. Император: Исторический роман / Пер. с нем. (по изд. 1940 – 1941 гг.) – М.: Известия, 1993. – С. 509.
[10] См. об этом: Плутарх. Избранные жизнеописания. В двух томах. Том I / Пер. с древнегр. / Сост., вступ. ст., прим. М. Томашевской. – М.: Правда. – С. 313 (перевод С. Соболевского).
[11] Плутарх. Указ. соч. – С. 220 (перевод В. Алексеева).
[12] Плутарх. Указ. соч. – С. 296 (перевод С. Соболевского).
[13] Томашевская М. Плутарх // В кн.: Плутарх. Указ. соч. – С. 5.
[14] Гай Саллюстий Крисп. О заговоре Катилины // В кн.: Он же. Сочинения / Пер. с лат. В.О. Горенштейна / Отв. ред. Е.М. Штаерман. – М.: Наука, 1981. – С. 34.
[15] См., например: Фридман Н. Сафо / Пер. с англ. С.Н. Одинцовой. – М.: Мир книги, 2007. – С. 96.
[16] Юстиниан I Великий (Iustinianos I Maximus) (482 – 565 гг. н. э.) – император Восточной Римской империи (Византии) (527 – 565 гг.). Проводил политику объединения Римской империи. Организовал переработку римского права (529 – 534 гг.), итогом которой стал свод Юстиниана или, на современном языке, свод римского гражданского права (Corpus juris civilis). См.: Диль Ш. Юстиниан и Византийская цивилизация в VI веке / Пер. с франц. – СПб.: Типография Альтшулера, 1908.
[17] Цитата по: Дигесты Юстиниана. В 8-ми т. Т. I. – 2-ое изд., испр. (по изд. 1908 г.) / Пер. с лат.; Отв. ред. Л.Л. Кофанов. – М.: Статут, 2008. – С. 27 (перевод Л.Л. Кофанова).
[18] Дигесты Юстиниана. В 8-ми т. – 2-ое изд., испр. (по изд. 1908 г.) / Пер. с лат.; Отв. ред. Л.Л. Кофанов. – М.: Статут, 2008.
[19] Здесь – возражение французскому ученому Пуйе (см.: Делия Липцик. Авторское право и смежные права / Пер. с франц.; пред. М. Федотова. – М.: Юнесия, 2002. – С. 27).
[20] Фикция – юридическое положение, не отвечающее реальной жизненной ситуации (вымысел). Например, юридическое лицо в праве именуется субъектом, однако в действительности оно физически не существует. От фикций отличают презумпции – предположения, действующие до того момента, пока не будут опровергнуты. Так, согласно норме п. 4 ст. 8 ГК РК добросовестность, разумность и справедливость действий участников гражданских правоотношений предполагаются. Однако должник, нарушивший обязательство, может быть признан недобросовестным. См.: Мейер Д.И. О юридических вымыслах и предположениях, о скрытых и притворных действиях. – Казань, 1854.
[21] Цитата по: Томашевская М. Указ. соч. – С. 24.
[22] Глядков С.В. Англо-русский словарь по патентам и товарным знакам. Около 1000 терминов. – 3-е изд., испр. и доп. – М.: Руссо, 2001. – С. 57.
[23] См. об этом: Алексеев С.С. Право собственности. Проблемы теории. – 2-ое изд., перераб. и доп. – М.: Норма, 2007. – С. 32; Он же. Теория права. – М.: Бек, 1993. – С. 24.
[24] Гражданский кодекс РК: Общая часть, введенная в действие Постановлением Верховного Совета РК от 27.12.1994 г. // Ведомости Верховного Совета РК, 1994, № 23 – 24 (приложение); Особенная часть, введенная в действие Законом РК от 01.07.1999 г. // Ведомости Парламента РК, 1999, № 16 – 17, ст. 642. Далее – ГК РК.
[25] Гаврилов Э.П. Комментарий к Закону Российской Федерации «Об авторском праве и смежных правах». – М.: Спарк, Фонд «Правовая культура», 1996. – С. 4.
[26] См.: Антимонов Б.С., Флейшиц Е.Л. Авторское право. – М., 1957. – С. 20.
[27] Сергеев А.П. Право интеллектуальной собственности в Российской Федерации. – М.: Теис, 1996. – С. 36.
[28] Муромцев С.А. Гражданское право Древнего Рима (по изд. 1883 г.). – М.: Статут, 2003. – С. 33.
|