«Есть деньги – покупаешь эфир на любом канале. Нет такого, что какой-то канал не пустит какого-то политика в свой эфир. Это некая коммерциализация свободы. Все говорят, что это плохо. Однако это лучше, чем тотальная несвобода, когда ни за деньги, ни без денег, ты никуда не попадешь», - сказал в интервью ВРС Вахтанг Кипиани, известный украинский журналист.
ВРС: Как часто вам приходилось сталкиваться с проблемой безопасности журналистов?
Вахтанг Кипиани: Я не работал в «горячих точках», поэтому я могу говорить о безопасности журналистов с точки зрения общения с политиками в мирное время. Я думаю у нас, как и в Кыргызстане, были случаи, когда люди гибли от неумелого обхождения с политиками.
Последние пять лет в Украине не было резонансных нападений на журналистов. Однако они имели место при правлении Леонида Кучмы. Понятно, что сейчас иногда в регионах или даже в Киеве случаются нападения на работников СМИ, однако это не есть система, как это было в 2001-2004 годах, когда журналисты подвергались разного рода насилию и десятки из них были убиты. Был и такой период в истории украинской журналистики, но он в прошлом.
Сейчас безопасность журналистов в Украине воспринимается, как альфа и омега политического процесса, потому что журналисты являются очень активными участниками этого процесса. В отличие от многих других стран, у нас политика происходит в прямом эфире, парламент показывает свою деятельность в прямом эфире, мы являемся соучастниками всех драк, разбрасывания листовок с журналистских мест вниз и так далее. То есть журналисты всегда находятся в эпицентре событий, свободно работают в кулуарах, в буфете, в курилке, догоняют политиков в коридорах…
Конечно, есть журналистские организации, которые фиксируют воспрепятствование журналистской деятельности, но, как правило, это мелкие нарушения. Например, недавно был случай, когда пресс-службы отдельных политиков согласовывали списки журналистов. У нас это было воспринято, как антидемократическая, антижурналистская акция. Однако это все было не на таком уровне, когда журналиста, который задал неудобный вопрос, побили, а когда для журналистов было выделено всего 10 мест, а желающих было 12 и в итоге двоих журналистов не пустили. Тогда другой, допущенный журналист задал вопрос от «Украинской правды», которую не аккредитовали и политик, хотел он того или нет, ответил на этот вопрос.
Сейчас можно говорить о том, что наши политики пришли к пониманию того, что нападать на журналистов себе дороже. При этом у нас были случаи, когда политики нападали на журналистов, это были из ряда вон выходящие события. Например, был случай, когда депутат напал на журналистку и потом не был включен в избирательный список на выборах, партия затем извинилась перед медиасообществом, сказав, что они годами выстраивают политику в отношении медиа, а их депутат все поломал. То есть политики сами признали, что ломать камеру и забирать кассету является запретным приемом, не говоря уже о рукоприкладстве. Это был уникальный случай, когда политик переступил грань.
Что касается угроз, то я не исключаю, что украинские журналисты их получают. Я думаю, что это те, кто работает в жанре журналистских расследований или в сливе компроматов под видом журналистских расследований, что часто схоже, но не одно и то же. Редактору, который сидит в редакции и придумывает некую тему, которую потом реализуют журналисты, угрожают намного меньше, чем тем, кто взял деньги у одних, чтобы очернить других. Естественно, что те, другие, будут звонить журналисту. А поскольку журналист знает, что «рыльце у него в пуху», то он начинает кричать, что ему угрожают. Хотя реальных случаев угроз мне сейчас сложно припомнить.
ВРС: Как в вашей стране журналистам удалось добиться такого уровня свободы слова?
Вахтанг Кипиани: В Украине с 2001-2004 годах назревала революционная ситуация, когда власть в прямом смысле этого слова, зажралась, особенно в отношении медиа. Когда избивали журналистов, когда спецподразделение убило Георгия Гонгадзе и ничего не произошло. К этому накладывалось множество региональных случаев, когда людей сжигали, лишали права на профессию, кто-то даже убегал за границу и так далее.
Все это накапливалось и накапливалось.
В итоге в киевских кругах журналистов появилась некая группа людей, которые понимали, что так больше продолжаться не может. С другой стороны, к власти шла политическая оппозиция Виктора Ющенко. В какой-то момент интересы оппозиции и медиа совпали. Однако дело было не в том, что мы были за оппозицию, мы были за то, чтобы показывать обе стороны, мы были за нейтральность.
Что касается оппозиционеров, то этих людей годами не выпускали в эфир. Например, Юлию Тимошенко четыре года не показывали в эфире. Мы первыми показали ее на нашем телеканале, причем уже после официальной ликвидации цензуры. Уже показывали Майдан, а Тимошенко все не разрешали. Давлением, просьбами, уговорами, шантажом мы смогли найти такую форму передачи, чтобы показать Тимошенко. Когда мы ей сказали, что при съемках записали немного больше, и отснятый материал будем редактировать, она сказал: «Ребята, если вы просто покажите, что я захожу в телецентр – это уже будет революционное событие».
Буквально за несколько недель до Майдана началась журналистская революция. Произошло несколько знаковых событий: было опубликовано письмо против цензуры, под которым подписывались буквально все работники СМИ, потом семь человек уволилось с очень популярного телеканала…Так, мы пришли к тому, что в отечественных СМИ воцарилась относительная свобода слова и из всей этой ситуации журналисты вышли более здоровыми.
Сейчас мы разжирели, расслоились, журналистский профсоюз почти умер. Сейчас у нас полная свобода слова, но за деньги. Есть деньги – покупаешь эфир на любом канале. Нет такого, что какой-то канал не пустит какого-то политика в свой эфир. Это некая коммерциализация свободы. Все говорят, что это плохо. Однако это лучше, чем тотальная несвобода, когда ни за деньги, ни без денег, ты никуда не попадешь. Получается, что кто богаче, тот и прав.
Поскольку у нас есть противоборство двух крупных, политических команд, их борьба между собой, за деньги в том числе, объективно лучше, чем однонаправленность российской или центральноазаитской мысли. Нет идеальной ситуации, но у нас это сохраняет некую возможность для свободы и для безопасности журналистов. Ни Янукович, ни Тимошенко не угрожают журналистам. Конечно, они могут не пустить в эфир того или иного журналиста, но это ими проплаченный эфир. Хотя и при такой ситуации у нас есть возможность, когда другой журналист задаст вопрос того, кого не пустили.
ВРС: Вы можете дать какие-то общие рекомендации, которые могут обезопасить журналиста от угроз и нападок?
Вахтанг Кипиани: В первую очередь, необходимо быть профессионалом. Чем журналист профессиональнее, тем меньше возможности для проигрыша. Журналист должен хорошо, качественно писать, имеется в виду с точки зрения стандартов. Также необходимо предоставлять позиции всем сторонам. Я считаю, что лучше не публиковать статью, пока не соберешь весь материал. Журналист думает, что пока он опубликует мнение одной стороны, а потом даст вторую. Это неправильно, вторую он может так и не дать.
Например, в Бишкеке я разговаривал со своим кыргызстанским коллегой, которому угрожали. Я спросил, предоставил ли он в своем материале вторую точку зрения. Он сказал, что они хотели, но заранее знали, что им ее не дадут. Я сказал, что если бы они обратились и им отказали, они могли бы и это написать. И это был уже совсем другой материал.
Также, журналисты могут не создавать партию, но они должны быть, как партия. Не надо выступать партией против президента, Жогорку Кенеша или чего-то еще. Но журналисты должны выступать на уровне лидеров своего сообщества, то есть собираться и обсуждать проблемы. Если не разрешили кого-то показать, не пропустили материал, то надо выяснять, почему это произошло.
Наряду с этим всегда необходимо понимать, где ты работаешь. Может, надо работать в менее престижном СМИ, но в более свободном, ведь мы сами выбираем свое место работы. Например, если ты работаешь на главном канале любой страны, то ты должны понимать, что это всегда государственный взгляд на происходящие события. Если ты работаешь в эфире крупного коммерческого канала, то, как правило, ты получаешь высокую зарплату. Ты можешь работать и в маленькой заводской газете, у тебя не будет славы и денег, но и угрожать тебе никто не будет. Все имеет свою цену.
Наряду с этим не стоит забывать, как ты работаешь. Даже когда придет свобода, а журналист уже известен, как позорный приспешник любой власти, цена его упадет в разы. Поэтому надо думать, что будет завтра.
А еще, как говорит мой друг, журналист всегда должен иметь другую профессию. И если в журналистке все станет совсем плохо, а ты владеешь другой специальностью, ты всегда сможешь поменять место работы. А если человек пять лет учился в институте, потом пять лет работал в госгазете и писал провластные материалы, то после смены этой власти он может никому не нужным оказаться на улице. Или когда журналист почувствует, что цензура его душит, он не сможет никуда уйти, потому что он больше ничего не умеет делать.
ВРС: Вытеснит ли Интернет традиционные СМИ?
Вахтанг Кипиани: СМИ, по крайней мере, те, которые существуют в нынешнем виде, в любом случае, будут вымирать. Сейчас большинство СМИ не являются прибыльными, они все дотационные. Со временем усталость издателей, инвесторов, государства, которые платят деньги, но не получают ощутимого финансового результата, будет только увеличиваться. Гораздо дешевле выпускать Интернет-газету с такой же аудиторией, но с гораздо меньшими затратами. Зачем печатать газеты, развозить их по всей стране, когда человек то же самое сможет прочесть в компьютере, телефоне?
Понятно, что имеет место возраст людей, но подрастающее поколение уже является электронным. Сейчас они дети, потом подростки, потом уже и они будут Интернет-стариками.
То есть СМИ видоизменятся, они будут дешевле, они будут очень Интернет-ориентированными, они будут составляться нами, как потребителями. Мы не будем ждать выпуска передачи, мы будем сами ее скачивать и просматривать в удобное нам время.
Интервью подготовила Екатерина Иващенко, ВРС
Источник: http://www.bpc.kg/news/9423-01-03-10
|