Известный казахстанский кинокритик Олег Борецкий рассказал, что ему не нравится в современном отечественном кино.
- Современное казахстанское кино - оно какое?
- Оно провинциальное. Оно вторично. Есть оригиналы - они могут быть западными, могут быть российскими. Практически все фильмы - повторение этих сюжетов, только с нашими героями, очень мало оригинального, тем более - оригинально-самобытного. Провинциальность для меня означает еще и тотальную депрофессионализацию. В отличие от студий в других странах или национальных кинематографиях, от Китая до Голливуда, у нас все студии, в том числе головная студия - это не место, где работают профессионалы, а место, где пьют чай.
- Вы о «Казахфильме» сейчас?
- Конечно.
- То есть вы считаете, что работа «Казахфильма» неэффективна?
- Совершенно верно. Более того, мне очень грустно, я не хотел бы называть имена режиссеров, которых ценят в Европе, которые получали зарубежные призы и которые вынуждены два-три месяца, а то и полгода задерживать свою картину по причине чужого непрофессионализма. Звук, монтаж или еще какие-то технические моменты делают чьи-то дети, не обладающие профессией, а просто сидят там, непонятно зачем и для чего.
- А вы могли бы назвать имена?
- Тех людей? Я думаю, их большинство. Когда Бодров снимал картину «Монгол», и нужно было часть сделать здесь, на «Казахфильме», он, привыкший к тому, что в шесть утра где-нибудь в Китае на студии технический персонал ждет любого задания, в Алматы сталкивался с тем, что в десять утра никого нет, в одиннадцать кто-то там, еще толком не проснувшись, говорит: «А что мы сегодня делаем?».
- А все-таки, если копать глубже, в чем истоки проблем нашего кинематографа?
- Проблем очень много. Конечно, это комплексная проблема. Если говорить о кинематографической «школе», то «школа» наша, в том числе академия, несет негативные признаки, которые есть в любой системе нашего образования. Это начинается с подготовки, с выпуска специалистов в самых разных областях. Вот одна из глубинных причин: не появилась новая генерация молодых людей, гуманитарно образованных, которые на уровне идей и их дальнейшей реализации смогут создать феномен под названием «казахское (или казахстанское) кино». Я озвучу мнение многих журналистов, проанализировавших нашу киноиндустрию: они сказали, что, к сожалению, в Казахстане нет режиссеров, для которых кино стало бы судьбой. Для кого-то «круто» создать «понтовый» фильм, даже если он получил частичное двухгодичное образование в Америке. Это балансирует часто на грани пошлости - «Кайрат - чемпион» или еще что-то. И это, в основном, однодневный продукт. И часто это либо слава, либо признанность в своей тусовке, либо коммерческий расчет. Хотя давно уже ясно, что если в Казахстане сделать картину за пять миллионов долларов, то это должна быть такая картина, которая будет интересна за пределами Казахстана. Такой продукт нужно делать. Кино очень затратное производство, и нужно быть большим талантом, чтобы умудриться за миллион снять хорошую картину, неважно, в каком жанре. Такие прецеденты были: японский «Звонок». Американцы делали дважды ремейк, который в два, в три, в десять раз превышал бюджеты японцев. Но «Звонок» на самом деле японцы сняли всего лишь за миллион долларов. Здесь все упирается в то, что нам надо снять именно такую картину, которая будет приносить «кассу», но для этого она должна быть интересной за пределами Казахстана. А у нас она просто не «отобьется» - слишком маленькое зрительское население.
- Когда Вы говорили о «двухгодичном образовании в Америке», Вы имели в виду Фархата Шарипова?
- Если даст Бог памяти, как я после просмотра оценил его «Сказ о розовом зайце»? «Желтый «порше» - потому что круто, и три трупа просто так…». Это молодежное кино, где-то, может быть, оно любопытно. Но я думаю, это все тот же однодневный продукт. Я бы не стал говорить, что он создал какой-то прецедент.
- «Кассу», тем не менее, он «отбил»…
- Он «отбил» кассу, потому что был неплохой пиар. Потому что была молодежная тусовка - я знаю ребят, которые даже «аватарку» в соцсетях ставили и рекламировали эту картину. В Казахстане очень благодатная почва, чтобы такие картины «отбивать». Если бы эта картина появилась в России, может быть, и не было бы такого резонанса, как у нас. У нас все, что ни делает режиссер более-менее, скандально, эпатажно чуть-чуть - это дополнительный интерес. Не проходит только полный «трэш», полная халтура. Фильм «Эх, мужики!», например, - это вообще какая-то пьяная корпоративка, ниже плинтуса. Что касается «Розового зайца», ему не хватило какой-то глубины драматической, история показана простовато. Несмотря на то, что там есть какой-то монтаж, кураж, драйв молодого режиссера, который с американской стилистикой пришел сюда - с тем, что здесь, может быть, не дадут в Жургеневке.
- Мы говорим о рыночной необходимости проката наших картин за рубежом. А нужна ли вообще игра на чужом поле? Много говорится о том, что казахстанское кино должно быть самобытным. Не потеряется ли эта самобытность в конкуренции с российским и западным кино - ведь надо будет отвечать «глобализированным» вкусам забугорного зрителя?
- Наверное, ничего плохого нет в том, что кино в последние годы во всем мире - и в Европе, и в Азии - создается в копродукции, иногда за фильмом стоят пять государств. Это тенденция глобализма. Возьмите любую хорошую картину, да даже наши казахстанские картины. Многие, например, озвучиваются в Чехии и других странах, где это делается профессионально. То есть мы говорим, что оснащение на студиях появляется, но оно фактически не работает на должном уровне. Поэтому здесь ничего плохого я не вижу, это опять же международные связи, опять же возможность не обособляться. Другой момент, что мы уже давно исчерпали то, что называется экзотикой. Понятно, когда мы показываем на каком-то фестивале казахстанскую картину, и там степь или еще какие-то наши природные ландшафты, это намного выигрышней, чем показать какую-то драматическую психологическую историю между молодыми героями, которых «выше крыши» на Западе - в тех же Германии, Франции, где каждый год снимается 20-30 картин так называемого «молодежного мейнстрима». Пока еще у нас есть только наметки того, что называется «казахским национальным характером». Ыхтымбаев, который играет во многих фильмах, - такой аксакал, истинно казахский характер, в том же «Подарке Сталину» он виден как персонаж, отвечающий этому характеру.
- А может, проблема поиска национального характера в некоем космополитизме казахского менталитета, особенно «обрусевшего»?
- С одной стороны, есть. Потому что эта гибкость, открытость к миру, она в той или иной мере ведет к потере своего лица. Но с другой стороны, тут возникает вопрос - где в кино, в искусстве мы ищем эту самобытность? Часто она является неинтересной, совершенно скучной, анахроничной. Тут вступает в борьбу проблема национальной культуры и цивилизации. Понимаете, жертвуя одним, сохраняешь другое, и наоборот.
- А правилен ли этот путь - поиска самобытности? Или это путь в никуда?
- Я согласен, это не должно быть целью. В том смысле, что если режиссер поставил задачу снять «самобытную казахскую картину», то у него, скорее всего, ничего не получится. Потому что в первую очередь нужен талант, чтобы рассказать интересную историю. Неважно, в каком жанре. Это может быть комедия. Но комедию снять сложнее, чем драму, как ни странно. Но если мы смотрим корейские фильмы, фильмы таких режиссеров, как Ли Чан Дон или Ким Ки Дук, или берем турецкие картины, мы за пределами Кореи и Турции понимаем отношения и менталитет корейский или турецкий. Или возьмите, например, простенькую картину «Моя большая греческая свадьба». Режиссер рассказал через нее об обычаях, традиции, менталитете. Показал национальные свадебные платья и наряды.То есть опять же идет речь о мере таланта.
- Скажите, на Ваш взгляд, нужны ли Казахстану кинофестивали и не отстает ли развитие киноиндустрии от фестивальной жизни?
- Вы знаете, где-то кинофестиваль является зеркальным отражением кинопроцесса. И со стороны уже даже люди, неискушенные в кино, видят, что все это достаточно примитивно. Ну как это, если после открытия фестиваль продолжается три дня? Любой фестиваль, даже категории «B» возьмите, идет 10 дней, неделю. А у нас все это настолько натужно сделано… И звезды, которые афишируются, далеко не звезды первой величины. И здесь провинциальность чувствуется. Понятно, хочется, чтобы мы были в русле глобальной мировой тенденции. Если один раз отменить фестиваль «Евразия», то он больше не получит международного статуса. Потому что одним из критериев таких фестивалей является их регулярность. Понимаете, это видно невооруженным глазом, что в последние два-три года организаторы вынуждены это делать, чтобы поддержать международный статус. Ждут: может быть, что-то появится у нас, может быть, что-то откроется, может быть, мы кого-то привезем, с кинорынком что-то получится, наконец. Потому что любой фестиваль - это кинорынок, который у нас до сих пор не развит.
- Свет в конце тоннеля видно?
- Знаете, я люблю отвечать так: «Голливуд 2030». (Смеется.) Может быть, раньше. Но я хочу надеяться, что какой-то прорыв может произойти. Но сейчас даже молодые ребята с идеями на стадии реализации проекта, финансирования испытывают трудности, либо в цейтноте пребывают и ждут чего-то, либо просто уезжают. Тот же Тимур Бекмамбетов, которого я знаю. И хотя, может быть, он больше продюсер, чем режиссер, но он трудоголик, и все получилось у него. Он попал именно в тот тяжелый момент, когда закрыли студию «Казахфильм» и сделали продюсерский центр. Он был вынужден снимать сначала ролики, и все равно он пробился. Грустно именно из-за того, что условия вроде есть для молодых, и вроде говорят, что дает «Казахфильм» бюджет для поддержки молодых, но пока это все пробуксовывает, пока еще нет тенденции. Даже в России те же проблемы. В прошлом году там вышло 120 картин. Из них практически 40 фильмов - это то, что имеет хотя бы неделю или две проката. Две трети фильмов - «разовые», их незаметно, они идут практически в брак. А у нас 20, максимум 30 картин - в разы меньше. Ни о какой тенденции говорить не приходится.
- То есть того, что называется кинопроцессом, практически нет?
- Почему, он есть, но вялотекущий, локальный. «Казахфильм», извините, снимает кино на наши деньги, но там никто не задается вопросом, какое кино хочет видеть наш зритель. Охаяли, например, картину «Жетымдер» на казахском языке. Киноведы из той же Жургеневки плюются, что сценарий никакой, и третье, и десятое… И никто не подумал о том, что парень сделал, пусть допотопными средствами, казахскую «индийскую мелодраму». Я видел, что в течение месяца аншлаги на этом фильме, и люди плачут. Да, картина допотопно сделана, но дело в том, что режиссер нашел алгоритм. И нашла Баян Есентаева, хоть она и далека от кино, но как продюсер, как актриса она сыграла добротно (фильм «Коктейль для звезды». - Прим. ред.). Я пришел на премьеру и сказал: «Баян, если вы раскрутите картину, она станет национальным хитом». В принципе, это и произошло, она «отбила» бюджет. Дело в том, что все давно известно. Она взяла миф о Золушке, сделала на казахском и русском языках, что и надо было сделать. Эта картина, может быть, сделала намного больше, чем десяток учебников по казахскому языку. Что и на телевидении давно пора сделать. Но факт то, что миф о Золушке -самый популярный экранизируемый сюжет. Он лежит в основе всех сериалов. Находки в нашем кинематографе есть, но очень мало, и говорить о каком-то процессе рано.
- А что касается «арт-хауса»?
- Беда казахской «новой волны» - картины, которые снимали Апрымов, Омирбаев, Карпыков в начале 90-х годов, не стали массовым явлением. Эти фильмы никто не видел в кинотеатре, кинопроцесс был разрушен. Эта «волна» - совершенно неизвестное для нас кино, кино без зрителя в кинотеатрах. При этом оно получало призы на крупнейших кинофестивалях мира. Но опять же, такое кино необходимо. Оно рассчитано на искусство, а не на «энтертеймент». А сегодняшние попытки тщетны. Мы на 30-40 лет отстали в этом жанре, поэтому у нас на 90 процентов «рулит» Голливуд.
Кстати, о Голливуде. Для многих такой неожиданный факт: все думают, что в мире засилье американского кино. А если разобраться, если взять все фильмы, которые снимаются в мире, американских - один из десяти. Всего лишь. Но американцы контролируют 70 процентов проката. Их фильмы доминируют именно за счет этого.
- Олег Михайлович, а чего у нас не хватает больше - хороших сценариев или хороших режиссеров?
- Хороший сценарий - это большой дефицит сегодня во всем мире. Поэтому американцы гоняются за хорошими сценариями и делают ремейки, в том числе обращаясь к азиатскому кино, и даже не пренебрегают Скорсезе. То же самое в России - колоссальный дефицит. Тодоровский-младший пять лет не снимал кино, ушел на телевидение, потому что не было хорошего сценария. Та же проблема у нас. Одно дело, когда есть литературные находки у молодых, другое дело - сделать хороший сценарий. В то же время нет этой плеяды талантливых ребят, которые, может быть, объединятся вокруг школы, вокруг какой-то личности режиссера, как это было, когда «новая казахская волна» и наши режиссеры возникли как ученики мастерской Сергея Соловьева. Вот пока этого явления не произошло. Пока не видно режиссеров, которым есть что сказать, а те, кто может сказать, они пребывают в апатии.
- Вы мастер спорта по баскетболу. Фильм «Рывок» смотрели?
- Да. Средняя картина. Мне она не очень понравилась. Мне непонятно, когда говорят, что она третья в каком-то списке на каком-то второразрядном фестивале в Липецке - в первый раз услышал, что там вообще есть фестиваль.(Смеется.) Картина не доведенная, и видно, где там провалы, и что денег не хватило.
- Любители кино Алматы знают о «Киноклубе» Олега Борецкого. Как отбираются фильмы для показа в Вашем киноклубе?
- Отбираются они по простым критериям. Это не «мейнстримовое» кино, то есть не ориентированное на широкие массы, кино не развлекательное, мы не показываем блокбастеры, мы показываем картины, располагающие к размышлению. Неординарные и по актерской игре, и по режиссуре. Но самое главное - такие фильмы, где есть какая-то проблема. Для киноклуба важен фильм в контексте культуры. Чтобы он отражал какие-то психологические проблемы, культурные проблемы. Это самое главное.
- Фильм, актуальный в контексте именно нашей культуры?
- Самой разной. Это может быть мировая культура, может быть наша культура, казахстанская. Потому что все равно мы каждый раз говорим о том, какие проблемы есть у нас, с чем мы сталкиваемся. Вчера, например, мы смотрели фильмы о депрессии. Мы говорили о том, что порождает ее у нас. Какие есть проблемы, с чем сталкивается человек. Когда Дарежан Омирбаев сделает свою картину «Студент», мы будем договариваться, чтобы премьера была у нас, я считаю, что эта картина очень актуальная, злободневная и очень важная именно для разговора. Это не просто «посмотреть кино», как, например, фильмы Сатаева. Здесь нужен разговор.
- А как устроен «Киноклуб»? Это коммерческая организация?
- Нет, она не может быть коммерческой, потому что мы не занимаемся прокатом. Мы получаем фильм от неказахстанских организаций. Эти фильмы идут как бы приложением к «прокатным» фильмам. Мы их не покупаем. Мы входим в проект «Европа-синема». У нас есть обязательное условие - не более 30 процентов американского кино. Этакая попытка противостоять зомбированию Голливуда. Коммерческого эффекта здесь быть просто не может, потому что фильм не собирает деньги. Это достаточно открытая система, и есть зрители, которые приходят, берут билет, но самое главное, они приходят на разговор. Мы не просто показываем фильмы и предваряем их чем-то. Самое главное - обсуждение. Именно поэтому нам нужны не час, не полтора, а три часа.
- И последний вопрос. Что такое кино в Вашем понимании?
- Кино… (Задумался.) Вторая реальность нашей жизни, которая, может быть, даже важнее, чем первая. То, что ты не замечаешь в своей жизни, в своих отношениях, в себе самом, можно увидеть в кино. Мы в киноклубе подходим к этому даже так: не только ты смотришь фильмы, но и фильмы смотрят тебя. То есть они дают нам ответ на вопросы, о которых мы, может, и не задумывались. Вот это погружение в фильм есть погружение в себя.
Автор: Сергей Ким, Первый канал «Евразия» (1tv.kz)
|