Новости отечественной юриспруденции: правоохранительные органы научат граждан «фильтровать базар» с помощью других, неравнодушных, граждан для защиты «прав и законных интересов граждан или организаций либо охраняемых законом интересов общества или государства».
«Радиоточка» узнает у известных юристов, как это будет выглядеть на практике, и делится своими сомнениями по этому поводу. Странным образом известие, которое может кардинально поменять информационную среду в республике: Уголовный кодекс Казахстана был дополнен статьей 242-1 «Распространение заведомо ложной информации».
Статья, как ясно из заглавия, говорит о «распространении заведомо ложной информации, создающей опасность нарушения общественного порядка или причинения существенного вреда правам и законным интересам граждан или организаций либо охраняемым законом интересам общества или государства». Далее в трех пунктах расписываются наказания в соответствии с отягчающими обстоятельствами совершения данного правонарушения. Если «в условиях чрезвычайного положения или в боевой обстановке, или в военное время либо при проведении публичных мероприятий», то от пяти до десяти лет лишения свободы; «нижняя граница», «по минимуму» – если в одиночку, без сговора и использования средств массовой информации и информационно-коммуникационных сетей – «штрафом в размере до одной тысячи месячных расчетных показателей либо ограничением свободы на срок до одного года, либо лишением свободы на тот же».
Причиной таких внезапных изменений в законодательстве может быть февральская SMS-атака на некоторые казахстанские банки, когда вкладчики, поддавшись волне слухов, выстроились в очереди забирать свои вклады. (Так как закон вскоре вступит в силу — с 6 мая текущего года, скажем так: пока нет никаких причин утверждать что-то о прямой связи между якобы имевшей место растерянностью отечественных медиа-менеджеров и поспешным принятием такой интересной нормы). Норма интересна тем, что она карает за «опасность нарушения» – это в некотором смысле инновация (видимо, одна из тех, о которых так долго говорило правительство и которых наконец дождалось наше общество). По крайней мере, опрошенные «Радиоточкой» эксперты не смогли привести в пример аналогов из законодательства других стран.
«Новизна в этой статье есть, — говорит Игорь Лоскутов, генеральный директор компании «ЮрИнфо», автор ряда пособий по практическому толкованию законодательства, в том числе и норм, касающихся средств массовой информации. – Есть в нашем законодательстве статья о клевете, но так, чтобы речь шла именно о распространении заведомо ложной информации – такого в мировой практике нет, я специально искал. Есть что-то подобное в Южной Корее. В Китае в прошлом году Верховный суд издал разъяснение законодательства, позволяющее привлекать к ответственности за так называемые слухи. Но оговорил это рядом условий, например, в социальных сетях ложное сообщение должны просмотреть более 5 000 раз или сделать его перепост более 500 раз.
Что-то похожее есть в Иране. В российской Государственной Думе сейчас обсуждают законопроект по вопросу распространения заведомо недостоверной информации о банках и публичных организациях. Но там уже пришли к выводу, что в национальном законодательстве отсутствует дефиниция «заведомо недостоверная информация», в результате чего неясен порядок отнесения информации о банках к заведомо недостоверной и, следовательно, не представляется возможным осуществлять контроль за ее распространением».
Практикующий юрист Михаил Кленчин тоже не нашел полных аналогов нововведению в Уголовный кодекс, при этом обратил внимание на то, что статья 242-1 – тяжкая: «И тяжелые наказания вводятся не за нарушение даже, а за… опасность нарушения. То есть любой анекдот, рассказанный не в надлежащей компании и расцененный как ложная информация, может быть началом уголовного дела. Квалифицирующие признаки налицо: распространенная вами информация не подтвердилась, и хорошо, если анекдот был рассказан не на своей страничке в соцсети, то есть без использования информационно-коммуникационных сетей».
Тамара Калеева, президент фонда защиты слова «Адил соз» была еще более категоричной, она также обратила внимание на то, что новая норма настолько «растяжимая», что «натягивается» на совершенно различные деяния. «Норма принята людьми, которые не понимают значения слов, — заявляет Тамара Калеева. – Смотрите, статья о клевете — это распространение заведомо ложных све-де-ний! То есть сообщений о фактах, которые можно проверить, представить на рассмотрение суда. Сказал кто-то, что вы двоечником были – принесли на заседание суда дневник или классный журнал с «пятерками» — опровергли. В исследованиях лингвистов есть такие градации, как «фактологическая информация», «оценочная информация» и так далее. А информация, упомянутая в 242-1 статье, – это собирательное понятие, включающее в себя и мнения, и суждения, и оценки, и прогнозы. Может ли быть суждение ложным? Может! А значит, подсудным может стать даже неправильная интерпретация исходных данных. Судить за мнения и суждения – это нонсенс для государства, которое называет себя демократическим».
Кого такая интерпретация нормы порадует – так это преподавателей логики и философии: если суждение ложное, то можно сразу привлекать к ответственности по закону, безо всяких «неудов».
Вторая, уже упомянутая особенность статьи – наказывать предполагается не за нарушение или причинение, а за саму опасность, нарушения и причинения. Если факт нарушения порядка или причинения вреда можно как-то подтвердить или оспорить в рамках существующей юридической практики, то с опасностью возникает много вопросов.
Адвокат Джохар Утебеков привел ряд примеров статей, которыми можно проиллюстрировать так называемый в уголовном праве состав опасности. «Это статьи 246-я «Нарушение правил безопасности на взрывоопасных объектах», 244-я «Нарушение правил безопасности на объектах атомной энергетики», 376-я «Нарушение правил несения пограничной службы», — перечисляет Джохар Утебеков. — Но дело в том, что в случае с первыми двумя статьями техническая экспертиза может показать, к каким именно последствиям могли привести те или иные действия, подпадающие под эти нормы. А последняя, вообще, регулирует отношения, связанные с поддержанием воинской дисциплины (военное право – достаточно специфичная отрасль юриспруденции, в силу особенностей самих вооруженных сил там распространены нормы, необходимые для укрепления дисциплины, в том числе и в стрессовых условиях боевых действий; по понятным причинам распространять опыт поддержания Ordnung’а в частях и соединениях на гражданку не всегда целесообразно – если, конечно, не стоит цель копировать устройство Корейской Народно-Демократической Республики.
И еще один нюанс: современная социология, имеющая громадный практический опыт в изучении поведения homo sapiens’ов в обществе, пока не очень четко представляет себе, как распространяются слухи в обществе и зачем их распространяют. Ученые, специализирующиеся на законах функционирования общества и циркулирования информации в нем, могут и не взяться судить о том, какую потенциальную опасность будет нести та или иная ложная информация, «запущенная» в массы. В таком случае возникает вопрос, кто будет оценивать наличие и степень опасности нарушения общественного порядка или вреда, да и определять сам факт нарушения или вреда?
«Решать фактически будет следователь, — говорит Михаил Кленчин. – Как он будет отделять заведомую ложность информации от добросовестного заблуждения? Я не представляю пока, да, думаю, и следователи пока не представляют. Методик определения такой опасности у нас пока нет, подзаконных актов, уточняющих практику по этой норме, тоже нет. И применяться эта статья будет по усмотрению органов уголовного преследования. Органы у нас по доброй традиции работают с одним уклоном – процент оправдательных приговоров ничтожно мал, это воспринимается как недоработка следствия. Ситуация абсурдная – статья позволяет толковать огромное количество информации как представляющую потенциальную опасность».
Правда, мечта многих граждан, жаждущих наказать, скажем, синоптиков за неверный прогноз, вряд ли сбудется – ученые защищены методиками и неопределенностью будущего. «Прогноз заведомо ложным быть не может, — объясняет Игорь Лоскутов. – Как можно, имеющее под собой научные основания, называть заведомо ложными? Но, конечно, есть проблема – как быть с бытовыми предсказаниями, по приметам? Сказал человек на работе: может, землетрясение будет – у меня там собака выла и металась, выглядела беспокойной. Его привлекли, и следователь спрашивает: а вы, что, сейсмолог или геофизик, такие предсказания выдавать? Вполне вероятная ситуация».
В общем, любителям предсказывать катаклизмы по поведению домашней фауны можно приготовиться или озаботиться получения дипломов сейсмологов. Да, и пересказывать прогнозы синоптиков и геофизиков надо весьма близко к тексту. «Сказали в курилке: так и так, родственник работает в ЧС или гидромете, ожидается там землетрясение, сход лавин, ураган или штормовое предупреждение. Кто-то вышел и накатал на вас: так и так, распространяет, а я, испугавшись, весь день дома проторчал, из-за чего сорвались мои деловые планы, — говорит Джохар Утебеков. – Посадить-не посадят, но помурыжить могут. И это все в соответствии с буквой статьи. Размытость текста открывает широчайший доступ для доносов. Объект нового преступления чрезвычайно широкий. Распространение лжи наказывается, если она затронет интересы хотя бы одного человека. Под защитой и размытый «общественный порядок», который при желании трактуется очень широко.
Повторюсь: использована редкая для уголовного права жесткая конструкция — состав опасности. Карается не только вред — даже его возможность, не нарушение общественного порядка — а его опасность. Разработчики старались объять необъятное, предусмотреть любую возможность предъявить обвинение «смутьянам». В результате достаточно заявления в полицию, что человек лжет, неважно где – на кухне или в соцсетях. Будет расследование. Если фундаментально, я думаю, эта статья нарушает гарантированную конституцией свободу слова».
В сухом остатке: правоохранительные органы получили в свои безупречно чистые руки норму невероятно привлекательной силы – при желании и наличии желающих содействовать правосудию еще больше граждан смогут увидеть в своем ящике повестки о вызове на допрос в качестве обвиняемого. Будем оптимистами: статью, надеемся, как следует «обработают напильником» – примут нужные подзаконные акты, Верховный суд растолкует судьям, как следует понимать и толковать те или иные положения статьи, эксперты выработают понятные и адекватные критерии оценки потенциальной опасности и так далее. А пока «Радиоточка» ждет ответа на запросы в генеральную прокуратуру Республики Казахстан и Центр судебных экспертиз министерства юстиции: нам очень хочется знать, кто и зачем предлагал такие нововведения в законодательство и готовы ли эксперты оценивать потенциальную опасность слухов.
Источник: Медиапортал «Радиоточка»