Темирлан Тулегенов: Незнание закона «освобождает» авторов от доходов

В Казахстане, как и в любом другом государстве, отношения между создателями интеллектуального продукта и пользователями регулирует закон об авторском праве. Но наши национальные особенности заключаются в том, что об этих отношениях в правовом поле из авторов мало кто знает. Поэтому появившаяся здесь прослойка в виде авторских обществ использует это незнание в своих корыстных целях.

О том, насколько совершенно законодательство о защите авторских прав и почему хромает его применение — наш разговор с юристом, исполнительным директором музыкального издательства Oner Publishing Темирланом Тулегеновым.

— Темирлан Булатович, во время недавнего публичного обсуждения изменений в ряд законов, касающихся защиты авторских прав, Вы выступили не с поправками, а с инициативой проведения массового ликбеза для творческого сообщества и внедрения в вузах на творческих специальностях дисциплины «Основы авторского права». Почему?

— Закон, существующий в Казахстане, однозначно на стороне создателей (авторов), но они не получают в полной мере вознаграждения. А прослойка (авторские общества), которая должна осуществлять сбор средств в пользу авторов, использует это свое право для обогащения, делает на этом праве бизнес. Я выступаю только за то, чтобы все игроки рынка знали свои права и обязанности, от этого всем будет хорошо.

«Не в теме» — авторы. На творческих специальностях в вузах (не обязательно это должно быть связано с шоу-бизнесом, на тех же журфаках, it-факультетах людей тоже учат создавать интеллектуальную собственность в виде статей, фото, программного обеспечения) предмета «Основы авторского права» нет. То есть людей учат создавать, а как выстраивать отношения, как зарабатывать, когда продукт уже создан, не учат, и это — большая недоработка. Так что одно из моих предложений — создание такого предмета на означенных выше факультетах.

«Не в теме» и пользователи. То есть владельцы ресторанов, кафе понимают, что есть закон, что за использование музыки, которая идет фоном, надо платить, но не разбираются в тонкостях — и появляется чувство страха, что тебя могут «нагнуть», чувство страха потерять свои деньги.

— Вы обмолвились о нарушениях со стороны авторских обществ, которые, наоборот, призваны защищать права авторов. Можно об этом чуть подробнее?

— Я сторонник максимальной прозрачности. Законом определено, что авторские общества и иже с ними — не коммерческие организации и свой профит получают только в виде комиссии от суммы собранного вознаграждения авторам.

Создатели интеллектуального продукта у нас откровенно не жируют. Доходит до того, что автор сам звонит в авторское общество, которому он дал право на сбор вознаграждения в его пользу, и спрашивает: «Мне там ничего не упало?». Это неправильно в корне. Иные авторские общества, чтобы отмахнуться от назойливого автора, выплачивают ему какие-то деньги, зачастую несправедливые.

Пользователи же, заключив договор с авторским обществом, должны предоставлять ведомость об использованных произведениях.

Но с практической точки зрения есть бизнес, который прямо связан с использованием интеллектуальной собственности, — телеканалы и радиостанции. У них есть сотрудник, обязанность которого — составление этой рапортички. Документ и средства поступают в авторское общество — и согласно этому происходит распределение тому или иному автору либо исполнителю.

Если мы возьмем рестораны, торговые центры, для которых использование музыки не является прямым бизнесом, там нет специалиста, который занимался бы составлением отчетной ведомости об использовании музыки. Возникает вопрос: а каким образом происходит распределение вот этих денег? Можно подозревать, что они не доходят до авторов или распределяются как-то неправильно. Собственно, авторскими обществами и идет преследование последних пользователей.

— Эту ситуацию можно как-то исправить?

— Мое предложение: для усиления прозрачности необходимо размещать на интернет-ресурсах авторского общества размеры ставок вознаграждения. Это будет правильно для любого предпринимателя: чтобы он не ждал, не мучился, что кто-то к нему завтра придет с претензией, он сможет просмотреть ставки нескольких авторских обществ и выбрать, с кем хочет работать, позвонить и предложить заключить договор. В настоящее время данных о размерах ставок нет. Поэтому уполномоченный госорган не может заявить, что то либо иное авторское общество нарушает размеры своих же ставок, и отозвать аккредитацию.

У нас же что происходит? Появилось несколько авторских обществ, у которых и авторов-то нет, зато есть аккредитация, которая позволяет им «наезжать» на пользователей. Была такая история: «наехало» такое общество на одного предпринимателя, выставило в суде претензию на 3 млн тенге, но в ходе так называемого «раскачивания» подписало с предпринимателем договор о сборе с него 6—7 тыс. тенге в месяц. Тот в свою очередь поинтересовался: «А вы реально делаете отчисления авторам?». В обществе признались: «Нет, не делаем, потому что все, что мы собираем, у нас уходит на аренду офиса, на зарплаты».

Но извините, зачем нам тогда вообще такие общества? Получается, они не думают об авторах, они себя кормят. Надо почистить грядку от таких бизнесменов. В России со 150-миллионным населением выдано всего 4 аккредитации. У нас с 17 млн — 9 аккредитаций.

— Вы рассказали все как есть. А как должно быть?

— Смотрите, как должно быть, если бы у авторского общества были ставки. Допустим, заработал телеканал за отчетный период $1 млн, и 1% от этой суммы (та самая ставка вознаграждения, условная, конечно, она может быть больше или меньше) передал авторскому обществу. А общество на основании составленной каналом ведомости (произведение одного автора использовалось 10 раз, а другого — 5 раз) начисляет авторам вознаграждение. При этом профит авторского общества прописан в законе — 30% от собранной суммы (но никак не 100%, как некоторые поступают сейчас).

— Кстати, о ставках вознаграждения. Их размер должно определить само авторское общество или правительство спустить?

— С 2004 года существует постановление правительства «О минимальных ставках авторского вознаграждения». В нем определен нижний предел этих ставок. Выше этого предела авторское общество само определяет размер.

— Получается, навести порядок не так уж и сложно — было бы желание? Почему же государство не берется за наведение этого порядка своей железной рукой? Или если закон не исполняется, это кому-то выгодно?

— По большому счету, государство — это люди, у которых есть свои проблемы, желания, интересы. И здесь есть один нюанс: авторское право — это частное право. Тот, кто понимает, что нарушаются эти права, ничего предъявить нарушителю не может, потому что ему это право защищать конкретного автора никто не делегировал. А государство должно создать условия, чтобы правообладатели могли требовать свое.

— Государство эти условия создало? Закон же есть…

— Во-первых, закон. Во-вторых, Казахстан ратифицировал все существующие международные конвенции в области защиты авторского права. По сути, свою задачу государство выполнило. Но жизнь постоянно меняется, изменяются условия использования интеллектуального продукта. Вчера это были видеокассеты и CD — сегодня это ушло в интернет. Соответственно, надо создавать механизмы преследования и там, чтобы любой автор «не парился», грубо говоря, как защищать свои права.

— То есть созданный вчера закон не будет работать сегодня, потому что изменились технологии передачи информации?

— Абсолютно не согласен. Например, есть у вас «Мерседес», но вы водить автомобиль не умеете. И на мой вопрос, хорошая ли машина «Мерседес», отвечаете: «Нет, потому что я не умею на ней ездить». Поэтому и закон об авторском праве не работает, что большинство не умеет им пользоваться. Это, во-первых, страусиная позиция подавляющего большинства наших авторов. Во-вторых, дельцы заинтересованы в том, чтобы авторы и дальше не знали своих прав.

А государство в первую очередь должно быть заинтересовано создать «интеллектуальный конвейер». Природные ископаемые иссякают, а человеческий ресурс — нет.

— Пользуясь случаем, можно Вас попросить провести ликбез? К примеру, я журналист, написал хорошую статью, хочу на ней заработать. Мои действия в рамках закона об авторском праве?

— Первый вопрос — где ее разместить. Появляется вторая сторона — издатель, с которым вы должны совершить сделку по передаче прав на использование вашего интеллектуального продукта. В законе очень четко указано, что такие сделки должны оформляться письменно. Определен конкретный специальный документ — авторский договор о передаче имущественных прав.

Причем право может быть исключительным и неисключительным. При неисключительном праве вы можете передать статью нескольким издателям. Если же какой-то из них видит, что материал может повысить рейтинг издания, он может попросить исключительного права. От этого, естественно, зависит размер гонорара.

Далее издатель может заметить, что вы — автор плодовитый, и предложит вам работать в штате издания. Здесь уже подписывается трудовой договор, в котором вы четко описываете процедуру вознаграждения, то есть вашу зарплату.

— А как обстоят дела с защитой? Плагиат никто не отменял. И завтра статья без моего ведома, без ведома издателя пойдет гулять по другим изданиям. Не важно, стоит там мое имя или нет — я все равно ничего не получаю. Мои действия?

— Здесь нужно исходить из понимания, кому принадлежат права на статью. Если вы по договору передали все права на статью своему издателю и если ее перепечатывают без его разрешения, без указания первоисточника — нарушаются его имущественные права. В этом случае юрист составляет претензию, направляет ее нарушителю — и тот либо должен выплатить компенсацию, либо извиниться, тут все зависит от того, какие требования заявит правообладатель. Даже если там не указана ваша фамилия, у вас все равно остается право подать претензию — нарушаются ваши неимущественные права, конкретно — право на имя.

Между тем я — честно — СМИ наши не понимаю. Вместо того чтобы привлечь юристов, они начинают «галдеть» в соцсетях: ой, как это плохо… Придумываются какие-то общественные договоры в медийной среде, этическая хартия и т. д. Между тем есть закон, расписаны все статьи ответственности.

— А как автору песни в случае возникновения спорных ситуаций доказать, что автор — именно он?

— Вы, как автор, должны понимать, что это бизнес публичный. Вы вступаете в авторское общество, на вас заводят карточку, в которой указывают, что такой-то автор передал право собирать вознаграждение за такое-то произведение.

Во-вторых, когда вы произведение публикуете, вы указываете авторство, и это тоже есть доказательство. Если кто-то это право хочет оспорить, он должен представить какие-то черновики, свидетельские показания и т. д.

Есть у нас давний спор по поводу авторства песни «Танец под дождем», которую написал Эдуард Бергалиев, аранжировку сделал Ренат Гайсин, исполнил первым Булат Буранов.

Нашелся товарищ из Кыргызстана, который услышал песню в ресторане, скачал «минусовку», записал сверху свой голос и заявил свое авторство. И народ верил. Он долгое время вводил народ в заблуждение.

Благодаря соцсети я наладил с ним контакт, попросил его «быть мужиком» и признать, что автор — не он. Не хочет. Я же не могу проявлять инициативу без полномочий от автора. А автору, конечно, обидно, но он сейчас сидит на нефтяных месторождениях в Ираке и юридически значимых действий не делает.

— А авторские общества могут это делать?

— Могут, но весь вопрос — в наделении их полномочиями. Тем более, они больше заинтересованы отстаивать права в тех случаях, когда пользователь не хочет платить.

Более того, в мировой музыкальной индустрии этими процессами управляют коммерческие организации — музыкальные издательства, коммерческие агенты и авторов, и исполнителей. У нас в Казахстане таких компаний нет. И большая проблема опять же в подготовке бизнесменов для культурной индустрии.

Сейчас ввели у нас подготовку по такой специальности, как «арт-менеджмент» — в консерватории, казахской национальной академии искусств им. Т. Жургенова, национальном университете искусств. Но кого готовят там? В лучшем случае — администраторов. В России, скажем, таких специалистов готовят в бизнес-школах. А консерватории должны исполнителей готовить.

Я спрашивал у наших студентов, как они попали на «арт-менеджмент». Они просто недобрали баллов на исполнительские специальности — скрипку, домбру, композиторский факультет и т. д. Что отсюда следует? Предприниматель должен любить творческого человека. А сегодня будущие арт-менеджеры смотрят на будущих же творцов как на конкурентов, которые на экзаменах им дорогу перешли. О каком сотрудничестве в будущем может идти речь?

И мы опять возвращаемся к юридическому образованию авторов. Они хотят монетизировать свои произведения, но не знают, как. Их учили, как правильно аккорды брать, как создавать музыку или иной продукт, а как продавать — не учили и не хотят учить.

Да они и сами не горят желанием. Недавно в эфире программы на одном из телеканалов (программа была посвящена арт-менеджменту) уважаемая доктор филологических наук с болью говорила, что книжный рынок падает, что писателей не уважает. При этом заявила, что на филфаке не надо читать основы авторского права, это надо изучать на юрфаке. Я вас умоляю: на юрфак приходят, чтобы впоследствии получить власть, пойти работать в правоохранительные органы. Там никто не мечтает, чтобы после окончания института идти работать с артистами. Человек сам должен учиться, как на своем таланте зарабатывать.

Источник: www.kaztag.kz