Журналист Накануне.kz Гузяль Байдалинова сидит за решеткой. Ее коллега Юлия Козлова переведена в статус подозреваемой в незаконном хранении наркотиков, а ее сына и несовершеннолетнего племянника вызывали на допросы в полицию. И в четверг весь день провели на допросе остальные журналисты редакции.
«Республика» поговорила с Юлией Козловой о методах преследования и ее собственных прогнозах на будущее.
— Юлия, в чем вы видите причины вашего преследования?
— Преследуют на основании иска «Казкома», но цель — закрыть неугодные для власти СМИ. В Казахстане и так мало тех, кто не боится писать. Сейчас арестовывают журналистов и блогеров, хотят всем закрыть рот, чтобы другим было неповадно. В проекте «Накануне.kz» пять девчонок нас всего, больше никого нет.
— Недавно Балгин и Ауезов сделали заявление, что вы о нем думаете?
— Жалко мне мужчин. Я задаюсь вопросом: есть ли они, настоящие мужчины? Ясно видно, что на них надавили, они растеряны, боятся и не хотят сидеть и поэтому делают то, что им приказывают.
— То есть вы считаете, что они это сделали под давлением?
— Считаю, что так. Потому что мы с ними не знакомы вообще. Я ни разу в жизни ни с Балгиным, ни с Ауезовым не встречалась. И то, что он просит прощения за кого-то, для меня нонсенс. Кроме того, Балгина я знаю как человека, способного ударить женщину. С ним лично не знакома, но встречу — не поздороваюсь.
— Как это заявление может повлиять на вашу судьбу и судьбу Гузяль Байдалиновой?
— Это ход ДВД такой, они так придумали и заставили Балгина и Аузова сказать на пресс-конференции то, что им было нужно. Пытаются очернить нас и «Республику». Они извиняются, говорят, что одна статья стоила пять-десять тысяч долларов, что передавали эти деньги и сами писали статьи. Для меня это темный лес. Нас хотят оклеветать чужими руками. Я сидела в одном кабинете с Гузяль и никогда ни слова о Балгине от нее не слышала.
Думаю, что Гузяль не будет сотрудничать со следствием, хотя я не знаю, как на нее давят. Меня же вызывают по наркотикам и морально давят. Например, говорят: «А вам не нужен дополнительный адвокат?», хотя со мной рядом сидит адвокат. Или постоянно спрашивают: «А вы употребляете наркотики?». После обыска мне сказали одеваться потеплее, а детям заявили: «Прощайтесь с мамой». Я тоже человек, у меня есть ценности свои в жизни, я возмущалась: «Зачем вы так делаете, зачем говорите так детям?!». «Чтобы знали», — у них короткий разговор.
— Дети как отреагировали на произошедшие события? В каком эмоциональном состоянии ваша семья находится сегодня?
— Мало того что моего девятнадцатилетнего сына вызвали на допрос, еще и племянника, которому четырнадцать. Дети переживают очень сильно. У меня дома изъяли всю технику: телефоны, ноутбуки, планшеты. Все, что было, кроме телевизора. Представьте, дети мобильные такие и сейчас остались без необходимого. В семье шоковое состояние. Детей пугают эти допросы.
— Сейчас вам предъявлено обвинение по двум статьям или по одной?
— По наркотикам меня сделали подозреваемой — статья 296 часть 2 УК, предусмотрено до шестидесяти суток ареста. По делу «Казкома» я сейчас свидетель с правом на защиту, то есть в любой момент могут изменить статус. По 274 статье меня допрашивали всего один раз после обыска и больше не вызывали. Я сказала, что ничего не знаю, и все. Я постоянно в ДВД хожу с пакетиком, где лежит белье и предметы гигиены. Это мой атрибут. Закроете — так закроете, хотя бы врасплох не застанете.
— Вы думаете, что «Накануне.kz» хотят привязать к «Республике»?
— Да, следствие хочет связать российское и казахстанское издания, сделать из нас ОПГ, которое глушило «Казком».
— Вы много лет в журналистике. Были готовы, что могут быть такие преследования?
— Я работала в независимом издании, и, конечно, видя, что творится с другими, как на себя не примерить эту рубаху? Ты делаешь то, что не нравится властям, а в Казахстане при нашем режиме это всегда наказуемо.
— В наказание из вас пытаются сделать наркоманку?
— Смотрите, как все было. Меня не было дома. Они нашли наркотики без меня. Мне позвонила моя сестра Лена, я добиралась почти час. Когда приехала, лежала в мешочке какая-то опечатанная коробочка и что-то растительное в ней. Они показали и спросили, мое ли, я сказала, что нет. Пришли-то они с обыском по другому уголовному делу, изымать технику, а тут наркотики. Побежали на кухню, залезли под раковину и вытащили эту коробочку. Помимо коробочки еще чай изъяли.
— Почему такой метод выбрали, как думаете?
— Ко мне никак не могли прицепиться больше и решили «поддавить» наркотиками, тем более что моя сестра Лена раньше, давно, их употребляла. Но она лечилась и уже давно завязала с этой гадостью. У меня нет мужской поддержки, я одна, вот и решили, что надавят, и я дам те показания, какие им нужно.
— Как получилось, что анализ показал наличие наркотиков?
— Меня освидетельствовали в полдевятого вечера, принудительно. Меня сопровождали, не отпускали домой до тех пор, пока я не сдам анализ для теста… Причем заставляли сдавать его в присутствии лиц мужского пола: медработника и оперативника. Сказали, что у меня есть в моче следы марихуаны. Что подкинули, то в анализе и написали.
На следующий день я поехала в наркологическое отделение и со слезами на глазах попросила взять анализы. Прошла тест, и наркотиков не обнаружили. После выходных я подумала, что могут надавить и на доктора, поэтому пошла в судмедэкспертизу.
За это время я прошла через столько унижений: меня заставляли раздеваться и сдавать анализ при посторонних людях. Морально меня убивает, что я дожила до сорока лет, всю жизнь борюсь с наркоманами и ненавижу их, а мне такое подтасовывают. Этот факт меня очень угнетает. Убивает и детей то, что у мамы нашли наркотики.
— Что с этими анализами, подтвердившими вашу невиновность, их приобщат к материалам дела?
— Уже приобщили к материалам дела, три листа экспертизы — два анализа.
Дознаватель Алкенов Р. М. назначил судебно-наркологическую экспертизу и поставил вопросы: страдаю ли я наркоманией и нуждаюсь ли я в лечении? При этом он ссылается всё время на стенограмму, которая якобы доказывает мою вину. Даже здесь хочет повлиять на мнение врачей. Наркологическую экспертизу проводили таким образом: сидел дознаватель Алкенов Р. М. и три женщины, которые задавали вопросы. Меня попросили полностью раздеться, рассматривали мои вены, все тело целиком.
— Сколько граммов наркотиков «нашли» во время обыска?
— Там нашли 19,41 грамма. Я шучу: что сами курили, то и подкинули. Вообще, мне кажется, перед началом обыска необходимо проверять самих полицейских, имеют ли они при себе наркотики, патроны, или оружие, или другие запрещенные предметы, для уверенности, что не подбросят. Ни для кого не секрет, что люди не доверяют полиции. Приходят и такое вытворяют!
Ко мне пришли со своими двумя понятыми, с женщиной-следователем у одного отношения явно, он ей постоянно поправлял волосы. Посторонний человек — и ухаживает. Я говорю: «У вас отношения? Может, нам выйти, вы уединитесь?» Явно это было видно. Почему не пригласили моих соседей или кого-нибудь постороннего в качестве понятого?
— Что, думаете, будет дальше?
— Не знаю, жду. Больше трех недель уже я не могу спать, есть, сильно похудела. Что может быть — я не знаю. Что угодно. Хоть завтра могут закрыть, тем более что на пресс-конференции один их этих спикеров сказал, что меня, мол, могут посадить в любой момент. Я думаю, что это заявление — намерение, которое передали мне вот так через Ауезова и Балгина. В любом случае я себя виновной ни в чем не считаю. Это такой метод расправы с нами.
Наталья САДЫКОВА
Источник: https://www.facebook.com/notes/%D0%B8%D0%BD%D1%84%D0%BE%D1%80%D0%BC%D0%B0%D1%86%D0%B8%D0%BE%D0%BD%D0%BD%D1%8B%D0%B9-%D0%BF%D0%BE%D1%80%D1%82%D0%B0%D0%BB-%D1%80%D0%B5%D1%81%D0%BF%D1%83%D0%B1%D0%BB%D0%B8%D0%BA%D0%B0/%D1%87%D1%82%D0%BE-%D1%81%D0%B0%D0%BC%D0%B8-%D0%BA%D1%83%D1%80%D0%B8%D0%BB%D0%B8-%D1%82%D0%BE-%D0%B8-%D0%BF%D0%BE%D0%B4%D0%BA%D0%B8%D0%BD%D1%83%D0%BB%D0%B8/720067928093734