Судьи и мажилисмены обсудили с гражданским обществом проект ГПК РК

Выступление президента фонда «Адил соз» Тамары Калеевой

ПРОБЛЕМЫ ОБЕСПЕЧЕНИЯ ГЛАСНОСТИ ПРИ ОТПРАВЛЕНИИ ПРАВОСУДИЯ

Уважаемые участники круглого стола!
Прежде всего, хочу выразить признательность Верховному суду, который провел огромную работу по разработке проекта новой редакции Гражданского процессуального кодекса действительно открыто, с привлечением не только специалистов государственных органов, но и широкой общественности. В результате гласность судебного процесса, закрепленная в нормах проекта, определена с учетом всех реалий, присущих  современному  уровню развития информационно-коммуникационных возможностей, и потребностей общества.
Впервые в проекте кодекса учтено, что цифровые средства связи, то есть мобильные телефоны, скайп и так далее – стали повседневным явлением нашей жизни,  и предоставлено право  фиксировать ход судебного заседания не только с помощью средств аудиозаписи, то есть диктофонов, но и посредством цифровых носителей.
Безусловно, в этой аудитории нет смысла объяснять огромную роль гласности судопроизводства. Когда гражданин имеет возможность самостоятельно удостовериться, что судебный процесс идет с соблюдением всех законов и этических стандартов, у него не остается поводов сомневаться в обоснованности и справедливости вынесенных решений. А вера населения в правосудие – это не только повышение имиджа судебной системы, это и максимальное снижение внесудебных, криминальных и полукриминальных «выяснений отношений», это и, по большому счету, укрепление стабильности нашего общества и государства. С этих позиций шагом, имеющим этапное значение, видится включение в проект ГПК разрешения видеотрансляции в информационно-коммуникационной сети Интернет. Правда, такая трансляция допускается с разрешения суда и с учетом мнения лиц, участвующих в деле, — так же, как право вести прямую радио- и телетрансляцию. Боюсь, что в  этом случае разработчики проекта недостаточно вникли в специфику видеотрансляции в интернете. Она не требует специальной аппаратуры в виде солидных телекамер, которые действительно могут мешать ведению судебного процесса. Этот процесс идет так же, как запись на диктофон: человек сидит в зале, держит на коленях ноотбук – и все, никаких передвижений по залу, никаких шумов, — зачем же ограничивать такую трансляцию?
Наверняка противники такого прогрессивного нововведения будут говорить о возможных злоупотреблениях, искажениях при монтаже, недобросовестной компиляции при нерегулируемой трансляции.  Но разве сейчас, когда мало кто имеет достоверную и полную информацию о том или ином резонансном судебном процессе, мало искажений, домыслов и прямой клеветы? Разве это укрепляет имидж судебной власти?  Если присутствие на открытом судебном заседании разрешается всем нормальным совершеннолетним гражданам, но это право практически ограничено размерами зала, почему же с помощью интернета не раздвинуть стены этого зала максимально? В этом, и только в этом видится назначение видеотрансляции в сети Интернет.
Наверняка противники максимальной гласности будут приводить в пример Соединенные Штаты Америки, где разрешено фиксировать ход судебного процесса только изобразительными средствами, — я этот пример слышу последние 30 лет. Но кто и когда обосновал, что такое ограничение необходимо и разумно? Зато давайте вспомним, как совсем недавно американцы, недовольные вердиктом суда присяжных, оправдавших полицейского, вышли в знак протеста на улицы, были огромные митинги, шествия, столкновения с полицией  и другие беспорядки – это ведь тоже следствие отсутствия должной гласности судебного процесса. Если бы американцы имели возможность видеть ход судебного процесса в интернете, большинство из них, скорее всего, согласились со справедливостью вердикта.
Уверена, что в подоплеке возражений против расширения гласности – нежелание повышенной ответственности; прямая трансляция лишает возможности лишний раз расслабиться, немного отойти от профессиональных и этических норм. Очень надеюсь, что депутаты разберутся, стоит ли ограничивать гласность судебного процесса для того, чтобы судьи чувствовали себя на процессе более расслабленно.
И еще одно замечание, по поводу п. 2 статьи 18 проекта – «В закрытом судебном заседании в соответствии с законом осуществляется рассмотрение и разрешение дел, включая объявление решения, содержащих сведения, являющиеся государственными секретами». Простите, но даже в новом Уголовно-процессуальном кодексе зафиксировано: «Приговор суда и постановления, принятые по делу, во всех случаях провозглашаются публично. По делам, рассмотренным в закрытом судебном заседании, публично провозглашаются только вводная и резолютивная части приговора». Думаю, было бы разумно аналогичный подход применить и в гражданском процессе, то есть оглашать публично вводную и резолютивную часть решения. А полностью засекреченное судебное решение обязательно вызовет большую волну предположений и домыслов.